Тут они перераспределили роли: Матиас сел за руль, Антуан — рядом с ним на переднее сиденье, а Джулию отправили назад. Дипломатический паспорт должен был убедить пограничников пропустить их дальше.
«Генеральная репетиция!» — приказал Матиас. Ни слова о настоящей цели поездки. Если их спросят, зачем они едут в ГДР, он, Матиас, ответит, что собирается навестить отца-дипломата, работающего в Берлине; Джулия сыграет на том, что она американка и ее отец якобы тоже чиновник берлинского дипломатического ведомства. «А я?» — спросил Антуан. «А ты будешь молчать в тряпочку!» — бросил Матиас, включая мотор.
Справа вдоль дороги тянулся густой ельник. Наконец в просвете, на лужайке, показались темные контуры пограничного поста. Его зона была так обширна, что напоминала транзитную железнодорожную станцию. Их машина пристроилась между двумя грузовиками, но офицер-пограничник знаком велел им выехать на другую полосу. Матиас уже не улыбался.
По обе стороны шоссе над кронами деревьев торчали столбы с прожекторами и стояли попарно, друг против друга, четыре смотровые вышки почти такой же высоты. Решетчатые ворота, которые смыкались за каждой пропущенной машиной, венчал щит с надписью «Мариенборнский пограничный контроль».
При первом осмотре их заставили открыть багажник. Таможенники обыскали сумки Антуана и Матиаса, и только тут Джулия вспомнила, что не взяла с собой никаких вещей. Затем им приказали проехать вперед, по узкому коридору между белыми жестяными будками, где им предстояла проверка документов. Офицер велел Матиасу остановить машину на обочине и следовать за ним. Антуан пробурчал, что вся их затея — чистое безумие, он с самого начала знал, чем это кончится, но Матиас напомнил ему их уговор во время «генеральной репетиции». Джулия взглядом спросила, что ей делать. Матиас взял наши паспорта — я все помню так ясно, как будто это было вчера, — и пошел следом за пограничником. Мы с Антуаном сидели и ждали и, хотя чувствовали себя ужасно одиноко в этой железной западне, все-таки не произнесли ни слова, помня о его распоряжениях. Некоторое время спустя Матиас вернулся в сопровождении военного. По его лицу ни Антуан, ни я не могли понять, что нас ждет. Молодой солдат по очереди внимательно рассмотрел нас, затем вернул паспорта Матиасу и знаком разрешил проезжать. Никогда в жизни, ни до ни после, я не испытывала такого страха перед чужим, враждебным окружением, такого чувства потерянности, которое леденило кровь, пронизывало до мозга костей. Машина медленно ползла в сторону следующего пропускного пункта; там она опять остановилась, и все началось по новой. Матиаса увели в глубь помещения, и, когда он наконец вернулся, мы поняли по его улыбке, что все в порядке, дорога на Берлин нам открыта. При этом нам запретили сворачивать с автострады.