День или два она даже подумывала о том, чтобы разом со всем покончить. Мрачная такая фантазия: она представляла себе, как ее оплакивают подруги, как люди приносят цветы, а ее дети понимают, насколько теперь им будет ее недоставать. Кстати, о цветах: она всегда ненавидела хризантемы и надеялась, что на ее похороны хризантемы никто не принесет. Конечно, до дела так и не дошло. Ко всему прочему в ней до сих пор жило нерастраченное желание испытать нечто новое — ведь должно же быть в жизни что-то неизведанное. Да, она хорошо помнила, как тогда, сидя на кухне, в первый раз пришла к выводу о том, что за эти годы многим себя обделила. И почувствовала в себе желание узнать, что значит быть с другим мужчиной, что значит ощутить в себе кого-то другого, кроме Пита. Знать, что кто-то ее хочет, кто-то желает… может быть, даже любит.
Именно тогда, когда она решила продать свой дом, чтобы купить другой, поменьше, она и встретила Джонатана. С этого момента ее жизнь круто изменилась и теперь никогда не будет прежней. Джонатан зажег в ней искру, вернул ее к жизни.
К концу первого месяца их связи Мэнди уже потеряла счет столам, полам и кроватям, на которых занималась с ним любовью. Располагая ключами от многочисленных домов, Джонатан без труда находил место, куда мог ее привести. Наконец-то она открыла для себя, что такое страстная любовь, и теперь никак не могла ею насытиться.
— Мэнди!
Она открыла глаза. Он стоял у лестницы и смотрел на нее, нервно поигрывая галстуком. Блокнота в руках уже не было.
— Ты не хочешь ко мне присоединиться?
Поколебавшись, он помотал головой:
— Я не могу. Я…
— Давай, — сказала она, приподнимаясь на локте. — Давай еще раз.
Он отвел взгляд.
— Слушай, ты знаешь, что я хотел бы, но… В общем, у меня сегодня много дел.
Она смотрела на него с изумлением. За все время он ни разу не отказал ей в этом. Второй раз предназначался для нее. Первый всегда был для него скоротечный, взрывной, но вот во второй удовольствие получала именно она. Второй раз бывал долгим, упоительным… Предвкушая удовольствие, она вздрогнула.
— Джонатан!
Он коротко взглянул на нее и снова отвел взгляд.
— Я не могу. Честно, Мэнди.
Не отрывая от него глаз, она медленно встала, стянула через голову платье и бросила его на пол. Теперь на ней ничего не было, кроме чулок. Он снова взглянул на нее и отвернулся. Он хотел ее. Она это точно знала.
Приблизившись, она взяла его за руку, поднесла ко рту и принялась нежно играть его пальцами, по очереди хватая их губами. Не отрывая взгляда от глаз Джонатана, она взяла его вторую руку и положила себе на грудь. От его прикосновения сосок сразу отвердел.