Молодой пастор посмотрел на сидевшую напротив него миссис Дарси. Сестры были чем-то похожи. Он заметил это только сейчас, когда подвижное лицо Элизабет вдруг утратило свою живость и окрасилось печалью. Жалобная мелодия закончилась. Послышались аплодисменты и вздохи.
— Прекрасно, мисс Эджли, — сказал Дарси. — Вы сыграете для нас еще?
— А что бы вам хотелось услышать?
— Что-нибудь очень жизнерадостное, будьте так добры.
Мисс Эмили склонила голову и на мгновение задумалась.
Дарси с участием посмотрел на Элизабет. Она встряхнулась и постаралась выйти из удрученного состояния, в которое погрузила ее грустная мелодия.
Когда все начали собираться к отъезду, Элизабет вместе с лордом Рирдоном направилась к его карете. Ее мысли блуждали где-то далеко от бормотания графа.
— Неужели, ваша милость?
— Да, мы с мамой провели месяц в Розингсе.
— Так долго? Вам было чем занять себя там?
— Боже мой, конечно. Леди Кэтрин изумительная старушенция.
— Была ли мисс де Бёр здорова, когда вы покидали Кент?
— Мне жаль, но ей нездоровилось. И все же она терпеливо и безропотно сносит свои болезни.
— В самом деле?
— Бледное и хрупкое существо, совсем эфирное.
— Да, да! Вы правы, милорд.
Леди Рирдон сопровождал к карете Дарси.
— Наконец-то я могу поговорить с вами наедине, — обрадовалась она. Дарси молча ждал, что она скажет дальше.
— Я желала первой сообщить вам, что мы с вами должны породниться. Фредерик обручился с вашей кузиной, мисс де Бёр.
Он высказал все, что требовалось в таком случае: свои поздравления, свою радость, свои надежды на счастье его милости и его невесты.
Леди Рирдон взяла Фицуильяма под руку:
— Этот брак отвечает целям всех нас. Леди Кэтрин, я полагаю, стремилась заполучить титул для своей дочери; я искала выход из запутанных финансовых обстоятельств нашей семьи. — Так ее милость деликатно обозначила уйму долгов Рирдона, которые она и сама склонна была умножать. — К счастью, молодые люди не противились этому.
— Надеюсь, мы навсегда останемся друзьями, графиня.
— Естественно, останемся. Как я сказала леди Кэтрин, любовь, которую я питала к вашей матери, не допускает ссоры с ее сыном.
— И как ее милость отреагировала на это?
— После того как она доказала мне, что любовь, которую она испытывала к своей собственной сестре, никоим образом нельзя приравнять к тому чувству, что хранится в сердце простой подруги, она высказала пожелание, чтобы мы придерживались единой линии в нашем поведении с вами.
— И вы проявляете таковое единство, украсив своим присутствием Пемберли? — уточнил он.
Она рассмеялась: