Весь день они ехали в северном направлении и на ночь остановились в гостинице. Стояла сонная тишина, бодрствовал только сторож. Хозяин гостиницы давно завершил свой последний обход. С кухонного этажа и до чердаков дом был полон шорохов; повсюду слышался храп спящих людей.
Элизабет проснулась. Она потянулась и повернулась. В темноте муж осторожно нащупал ее голову, наткнулся на взъерошенные локоны и нежно коснулся ее щеки. Лиззи приоткрыла губы, но слова не шли на ум. Она снова заснула.
— Я потревожил тебя. Спи. Спи.
К третьему дню, когда до Пемберли оставалось не больше десяти миль, дождевые облака были разогнаны сильным ветром. Дорога шла вдоль подножия скалистого холма, и Элизабет впитывала в себя непревзойденную красоту Дербиширского нагорья.
— Красиво-то как!
— Со следующего подъема откроется роскошный вид, — предупредил ее Дарси.
И действительно. У самой вершины холма карета, заскрипев, остановилась. Они вышли и направились к краю обрыва. Земля скользила у них под ногами, а ветер неистовыми порывами налетал откуда-то снизу. Элизабет не спускала глаз с открывшейся перед ними панорамы, переводя взгляд с холмов на расстилающиеся внизу долины. Ее щеки пылали на ветру, глаза блестели от возбуждения.
— Ой, какое же тут великолепие!
Лошади фыркали, вокруг них клубились облака пара.
Слуги разговаривали, пока господа любовались природой.
Кучер выразил мнение, что такой хозяйки поместье Пемберли никогда прежде еще не видело.
— Но и такого хозяина не видело тоже, — хмыкнул Элби Клинк, его молодой помощник.
— Ты-то, малец, поменьше болтай. Так-то будет лучше для тебя, хоть ты и сын кузнеца.
Ветер неистово рвал подол пальто госпожи и раскидывал ее локоны, обрамлявшие лицо, но она только смеялась. Она отпустила руку Дарси и забралась на валун, потом оперлась о протянутую ей руку, чтобы соскочить вниз, хотя вполне могла бы спрыгнуть и сама. Элизабет уверенно прокладывала себе путь среди камней в своих изящных ботиночках.
— Возможно, она отдаст ботинки Энни, ведь ее горничной они будут маловаты.
— Много чести для тебя, Элби, Энни-то и не посмотрит теперь на тебя, теперь она будет прислуживать госпоже.
Юноша отвернулся и стал смотреть куда-то вдаль, усиленно моргая.
Лакеи снова украсили карету белыми свадебными розетками и лентами, которые сняли, пока ехали по незнакомым местам. Как только Элизабет благополучно вернулась в свою карету, из задней кареты к ней стремглав бросилась горничная и стала заново укладывать локоны своей хозяйки в прическу.
— Я понравлюсь им, Уилкинс? — спросила Элизабет.