— Да, именно там. Полковник гостил у своей тети, леди Кэтрин де Бёр, в имении ее светлости, Розингс-парке. Я же тогда гостила у своего кузена, мистера Коллинза, тамошнего пастора.
— Вам случайно не удалось посетить Розингс? — поинтересовался ее собеседник.
— Много раз.
— И каков он? — спросил Фредерик с притворным равнодушием.
— Мне очень понравился парк. Великолепное место для прогулок.
— А дом? Как бы вы описали его?
— Дом в Розингсе современный и очень славный, милорд.
— Он очень… большой?
— Достаточно сказать, что мистер Коллинз указывал мне, как много там окон.
Фредерик рассмеялся:
— Именно так и сказала мне ее светлость. Она очень гордится своими окнами.
Элизабет в замешательстве взглянула на него:
— Вы имеете в виду леди Кэтрин де Бёр?
— Да. Я познакомился с ней, когда пришел навестить кузена мистера Дарси. Он жил в доме ее светлости. — Рирдон непроизвольно поглядел на другую сторону стола, на свою мать. — Если бы я знал вас дольше, вы изучили бы все мои тайны.
Она наклонилась вперед. Он успел подумать, насколько же она очаровательна, как она мягко пообещала:
— Я никогда никому ничего не расскажу.
Он засмеялся снова, и она засмеялась вместе с ним.
После обеда Элизабет уговорили спеть. Возросшая популярность ее пения среди искушенных в этом искусстве дам в ее новом кругу удивляла Элизабет. Конечно, ее исполнение улучшилось под руководством опытного мастера, но дело было не в этом. Очарование её голоса и бесхитростная манера исполнения околдовывала ее слушателей.
Маркиза даже попросила ее приехать как-нибудь утром, чтобы она спела для ее племянника. Уиттэйкер воображал себя композитором и, несомненно, был бы [В восторге. Дарси бросил быстрый взгляд на Элизабет, которая улыбалась непостижимой бездонной улыбкой.
— Ну, пообещайте же приехать, миссис Дарси, — упрашивала миссис Куртни. Я буду сопровождать вас, если вы хотите.
Элизабет не испытывала особого расположения к обществу Уиттэйкеров, несмотря на их искрометное тончайшее остроумие. Она съездила к ним с ответным кратким визитом. Ей не удавалось совсем избегать их, поскольку их принимали почти везде и они были неизменными любимцами своей тети. Она не смогла отказаться, не показавшись неучтивой.
Элизабет, при всем гордом нежелании признавать полезность дружбы с леди Инглбур, радовалась, что эта дружба могла бы привести к преодолению разрыва и отношениях со столь важным родственником, как граф Мэддерсфилд.
Проскользнув в кровать той ночью, она сказала:
— Как прав ты был, когда говорил о важности внимания ко мне со стороны леди Инглбур. Но предупреждаю: непростительно для мужа так часто оказываться правым.