– Ты живешь в почтовом отделении?
Аманда-Джейн проигнорировала его ироничный вопрос.
– Моему доктору нужна подробная информация о том, какие заболевания ребенок может унаследовать от тебя. Когда соберешь документы, пришли мне их по этому адресу.
Случайно взглянув в зеркало заднего вида, Аманда-Джейн увидела приближающийся мотоцикл. Ее сердце чуть не вырвалось из груди. Страх, что кто-то узнает о ее отношениях с Ребом Брауном, заставил инстинктивно потянуться к ключу зажигания. Рев мотора заглушил последнюю фразу Реба. Как только он отвернулся, чтобы разглядеть мотоциклиста, Аманда-Джейн со всей силы надавила на педаль газа. Прочь отсюда, от этого исчадия ада в байкерских ботинках…
Прохлада мраморной прихожей стала спасением от жары, но не избавила Аманду-Джейн от тошноты, преследовавшей ее с тех пор, как она покинула гараж а. На стенах висели портреты ушедших из жизни членов фамилии Воганов, и Аманда-Джейн чувствовала, что сама вот—вот пополнит эту галерею. Она ускорила шаги, пытаясь проглотить комок, подступающий к горлу. Возле лестницы ее окликнули. Отвратительный голос мачехи Аманда-Джейн не спутала бы ни с чем, разве что с полицейской сиреной.
– А, появилась! И где же тебя носило?
Не оборачиваясь, девушка пошла дальше, но ее пренебрежение еще больше разозлило Патрицию.
– Не умничай, Аманда-Джейн. Если ты помнишь, через час нас ждут на балу у майора.
Она помнила, но просто умирала от непрекращающейся тошноты, однако решила не выносить этот вопрос на обсуждение.
– Я не поеду, Патриция. Я позвоню майору.
– Что значит, не поедешь? Тебе от этого не отвертеться, дорогая моя. Ты должна там быть.
От пререканий с мачехой Аманду-Джейн и в лучшие времена могло вывернуть наизнанку. Сейчас тем более не было никакого желания общаться с ней. Плотно сжав губы и судорожно цепляясь за перила, она продолжала подниматься по лестнице. Она устала, но больше всего от Патриции.
– Ты должна быть готова через сорок пять минут. Надеюсь, выберешь вечерний туалет с большим вкусом, чем в прошлый раз.
– Патриция, – спокойно сказала девушка, – единственный вечерний туалет, который будет на мне сегодня, – это моя пижама.
– Нет, послушай меня, Аманда-Джейн. У семьи есть традиции. Воганы всегда были почетными гостями на новогоднем балу. Я не собираюсь терпеть твои капризы. Когда был жив твой отец, он был главой семьи, и ты всегда прислушивалась к нему. Теперь глава семьи я, и я не позволю тебе заставить нас всех краснеть.
– Зачем же тебе краснеть, Патриция? У Джошуа это получается гораздо лучше.