Но я не хотел доживать век с Тиной только потому, что она была моей законной женой. Я хотел всегда быть с Лолой. И в старости тоже. Я вдруг понял, что не могу без Лолы жить.
Меня знали в храме и относились с почтением – я пожертвовал Шиве довольно крупную сумму. Лола появилась минут через пять после того, как я пришел. Ее подружки успели увенчать меня гирляндами из цветов, усадив на место для почетных гостей.
Лола куда-то повела меня. Мы очутились в небольшой комнате с низкой лежанкой, застланной пестрым шелковым покрывалом. Тут она жила.
Вдруг она размотала свое огненно-красное сари и предстала передо мной во всем блеске своей юной красоты. У меня захватило дух. Я потянулся к ней, но Лола сделал шаг назад и сказала с улыбкой:
– Сегодня я не позволю тебе творить со мной любовь. Ты отдал свое золотое семя другой девушке. Сегодня ты будешь смотреть на меня и просить Шиву о том, чтобы в тебе поскорее созрело новое семя. Шива хочет, чтобы я родила. Но этого ребенка нельзя зачать из обычного семени. Я подготавливала тебя к торжественному моменту оплодотворения, и твое семя уже созрело, но его у меня украли. Шива гневается. Мне придется три дня и три ночи танцевать без отдыха. Ты будешь смотреть на меня. И тогда Шива нас простит.
Я чуть было не лишился рассудка от этой безумной оргии танца. Казалось, что тело Лолы больше не принадлежит мне. Она меняла одежду: шкура тигра, пояс в виде змей… В храме одна за другой гасли свечи. Лола, воздев к небу руки, издавала громкие крики, на ее обнаженное извивающееся в непрерывном танце тело сыпался дождь из цветов.
– Шива нас простил, – сказала она наконец, обдав меня жаром своего тела, и упала мне на руки. Я очнулся на лежанке в комнатке Лолы. Мы творили любовь как одержимые. Над нами звучала тихая умиротворяющая музыка, пахло благовониями, Шива, как всегда, взирал на нас с алтаря.
Лола сама велела мне вернуться домой.
– Я не позволю прикоснуться к себе до тех пор, пока не буду уверена в том, что зачала ребенка, – говорила она. – Я сообщу тебе как только узнаю это. Ступай к своей жене. Ей все равно не суждено родить этого ребенка.
Я продолжал жить – заниматься делами, есть, пить и заниматься сексом с Тиной. Увы, я не смог устоять. Тина домогалась моих ласк с настойчивостью и упорством. Она шла на любые ухищрения, только бы возбудить во мне желание. Она сказала, что превратилась в настоящую проститутку, но не жалеет об этом.
Я постоянно думал о Лоле. Я готов был бежать к ней по первому ее зову. Я не пытался анализировать свои чувства к ней – она была для меня не обычной смертной, а богиней. Богиням поклоняются, служат, им посвящают жизнь. Я всегда чтил богов, но ощущал незримую преграду между мной и ними. Лола была богиней, разрушившей эту преграду. Она увлекла меня в свой мир. Я остался смертным, но прикоснулся к бессмертию.