Ив вдруг протянула мужу руку и сказала:
– Дорогой, нам нельзя будет заниматься сексом целый месяц. Разумеется, я буду ласкать тебя всеми возможными и невозможными способами, но я не хочу, чтобы ты потерял форму. В Париже уйма мест, где можно хорошо потренироваться и набраться опыта. Ты обещаешь мне посетить хотя бы парочку из них?
– Я… я боюсь без тебя, – пробормотал Эдвард.
– Глупости, медвежонок. В этих заведениях работают очень опытные и ласковые женщины. Они обучат тебя тому, чего не знаю я.
– Но… существуют всякие болезни. Этот AIDS…
– Там заниматься сексом гораздо безопасней, чем с какой-нибудь коллегой по работе, которая ходит к гинекологу два раза в год, а то и реже. Там их проверяют чуть ли не каждый день.
– Послушай, Ив, мне что-то не хочется, – хныкал Эдвард. – Лучше я схожу в оперу или в Лувр.
– Дурачок. Туда мы сходим вместе, если захочется. Пользуйся случаем, пока твоя жена лежит в клинике.
– Ладно. Но только сегодня я… я чувствую себя не совсем в форме. Голова болит и…
– Маленький притворщик, – сказала Ив и погрозила мужу пальчиком. – Со мной этот номер не пройдет. Завтра я заставлю тебя рассказать все, что ты чувствовал. Причем в деталях. Если ты думаешь, что мне можно наплести кучу небылиц, ты очень ошибаешься, мой медвежонок. Поцелуй на прощание свою любимую женушку, и полный вперед. Только сперва проконсультируйся с нашим ночным портье Жоржем. Этот пройдоха наверняка знает, где пошикарней обслуживают. Передай ему от меня привет. – Она вздохнула. – Доктор Ксавье говорит, что моя вагина очень скоро станет такой же пластичной и чувствительной, как раньше. Но я, помню, читала где-то, что женщина, родившая второго ребенка, становится менее чувствительной и ей труднее достичь оргазма. Правда, в другой книжке пишут наоборот…
Она закрыла глаза и погрузилась в сон.
Эдвард тихонько встал и направился к двери. Ему не хотелось идти в публичный дом, но он не мог ослушаться Ив.
Маленький Брюс Ли – так звали его родители – был отдан в полное распоряжение кормилицы и няньки, хотя раза два в неделю Ив, нарядная, благоухающая дорогой косметикой и духами, заходила в детскую и, склонившись над колыбелькой, с самодовольной улыбкой вглядывалась в черты младенца. Она как будто пыталась что-то для себя решить и все никак не могла это сделать. Эдвард навещал ребенка несколько раз в день. Прислуга утверждала в один голос, что Брюс Ли – вылитый отец.
– Нет, все-таки это не папашкин сын, – сказала как-то Ив, когда мальчик открыл глаза и скривил свой беззубый ротик в похожей на улыбку гримасе. – И не Пашки Колодного. Черт побери, чей же тогда? – разговаривала она сама с собой по-русски. – Неужели папашкиного замполита? Бедный мальчик! У того типа харя похожа на гибрид свиньи с бульдогом. Сучок, правда, большой и крепкий, да только дураку достался. Ну-ка, покажи свой сучок. – Она отвернула одеяльце, отогнула подгузник. У мальчика был довольно длинный член, хотя Ив ни черта не смыслила в членах младенцев. Она подозвала кормилицу-итальянку и спросила у нее, что она думает по этому поводу. Женщина широко улыбнулась и сказала: