«ВеСима СимаПатичная Симастаятельная Искуства.»
СимаСука ТакаСима (Япония).
Это – писатель Леня Седов.
«Глубоко возмущен насмешкой над нашим российским бытом! С кем вы, мастера культуры?!»
Член об-ва «Память» Лазарь Солоухер.
Это, конечно, Губерман.
Теперь мне жить невыносимо,
Я весь душою искалечен.
Врисуй меня в корыто, Сима,
Хочу я быть увековечен!
Министр культуры Коми АССР И. Бурятов.
Это, конечно, он же.
И еще что-то из того же источника за подписью В. Губерман-Пинчер, член ССП.
Симины доски – фейерверк юмора и иронии, теплой, человечной, в чаплинском ключе. Ее персонажи и их ситуации одновременно комичны и трогательны. Сима неистощима на выдумку.
Историю одной доски хочу рассказать – благодаря ей Симино камерное искусство получило всесоюзный резонанс. Я стояла у истоков этой истории.
В середине восьмидесятых годов в Москве на Кузнецком Мосту проходила семнадцатая выставка молодых художников.
Это была довольно авангардистская выставка – во всяком случае настолько, чтобы принять к экспозиции викины эскизы к гоголевскому «Носу», подвергнутые остракизму в ее родном художественном училище за пару лет до этого, но еще не настолько, чтобы выставить симины доски. Я, однако, считала, что имеет смысл попробовать «повесить Симку» партизанским способом, в обход худсовета. Мы поехали на развеску втроем – Вика, Сима и я. Нашли подходящий простенок. Сима повесила доски, среди них – «Баньку», о ней ниже, я осталась их караулить, а Вика занялась своим «Носом». Развеска картин молодых художников – увлекательнейшее зрелище. Суетились они всю ночь, до самого открытия выставки, стараясь по возможности создать самую выгодную атмосферу для своих работ. К утру все изрядно измучились и проголодались.
– Сбегай-ка ко мне домой, попроси папу, чтобы собрал нам что-нибудь поесть. Вот адрес, – сказал Вике Петя Пастернак, внук поэта. Вика была самой молодой участницей выставки, поэтому Петя отвел ей роль «мальчика на побегушках».
– Как зовут твоего папу? – спросила Вика.
– Женя.
– А отчество?
Петя от изумления потерял дар речи. Вокруг раздался гомерический хохот. Виктория мгновение смотрела с недоумением, потом до нее дошло.
– Ой, что это я!
Бедняжка густо покраснела и поспешно умчалась выполнять петино поручение.
Утром симкины доски несколько раз порывались снять какие-то официальные лица, но я неизменно забирала их и вешала на место, бросая внушительное и лаконичное:
– Согласовано.
Так они и остались висеть до открытия и произвели фурор. О них писали. На следующую выставку Симу уже приняли официально и без проблем, так что я считаю себя в какой-то степени ее крестной матерью.