Никогда еще она не подпускала настолько близко к себе мужчину. Но как можно отказать в этом Эдварду? Ведь он был ее второй половинкой, ее судьбой. Она твердо знала это.
Но он был и отцом ребенка ее сестры, которую бросил, человеком, казавшимся недавно Джулии исчадием ада, и между ними стояли тайна рождения Джонни и ее жизненные принципы.
– Эд… мы не можем этого делать, – выдохнула она, пытаясь вырваться из его объятий.
– В чем дело, Джул? – Он не отпускал ее.
– Я не собираюсь спать с тобой! – продолжала она настаивать на своем.
– Почему нет, если нам обоим этого хочется? – спросил Эдвард и притянул ее еще ближе.
Щеки Джулии залились краской. Неужели она так явно выражала свои желания?
– Нет. Я не хочу спать с тобой, – прошептала она.
Но Эдвард потребовал объяснений:
– Почему? Ты все еще любишь отца своего ребенка? Или боишься, что родишь еще одного вне брака?
– Ты ничего не знаешь обо мне! – вспылила она.
– Ты скажи мне!
– Я скажу… рано или поздно.
– Ты не можешь не знать, что я не оставлю тебя, Джул, и не поступлю с тобой так, как он.
Цинизм его утверждения отнял у нее способность говорить.
– Каждый раз, – продолжал он, – когда я прикасаюсь к тебе, ты ведешь себя как девственница, но ты же мать одиннадцатимесячного ребенка.
– Это не так, – возразила Джулия.
Она не хотела все рассказывать ему в пылу спора, но теперь уже ничего не поделаешь.
– Ты должен узнать правду, – начала свое признание Джулия, каждым словом нанося смертельные удары их отношениям. – Я считаю себя матерью, но не я родила его.
У Эдварда было такое чувство, будто он попал на съемки фильма. Джулия говорила на английском языке, но ее слова не имели смысла.
– Наверное, лучше все-таки выйти на террасу, – сказал он.
Идя на террасу, Джулия видела, как он хмурится все больше, и почти физически чувствовала, что теряет его.
Эдвард начал первым:
– Мне просто любопытно. Ты усыновила Джонни? Или украла из коляски, пока его мать отвернулась?
Джулию будто холодной водой окатили.
– Он мой племянник, – ответила она как можно спокойнее. – Моя сестра внезапно умерла, когда ему было два месяца. Я тогда закончила университет и стала воспитывать мальчика.
Признание в получении высшего образования осталось почти незамеченным. Эдвард чувствовал себя полным идиотом. Джулия могла бы выбрать более легкий путь, вместо того чтобы взять на себя ответственность за ребенка сестры. Материнская любовь к Джонни сквозила в каждом ее движении.
Но кто же отец мальчика и почему он не помогает им?
Джулия уставилась на деревья. Она едва сдерживала слезы. Вероятно, я должен винить себя за это, подумал Эдвард. Я был слишком суров с ней.