В то время, когда Фрэнсис Кеннеди спал, Ябрил уже бодрствовал. Он любил раннее утро в пустыне, когда холодок умерял вечный солнечный жар, а небо становилось огненно-красным. В такие минуты он всегда думал о мусульманском Люцифере по имени Азазел.
Ангел Азазел, стоя перед Богом, отказался поклониться творцу человека, и Бог изгнал его из рая, чтобы тот зажег пески пустыни адским пламенем. Ябрил сравнивал себя с Азазелом. Когда он был молод и полон романтики, он избрал имя Азазел в качестве своей первой конспиративной клички.
В это утро солнечный жар вызвал у него головокружение. Хотя он стоял перед дверью салона самолета, где работал кондиционер, поток горячего воздуха толкнул его назад. Почувствовав тошноту, он подумал, не причина ли этому то, что ему предстоит проделать. Теперь он должен совершить последний бесповоротный шаг, сделать заключительный ход в своей шахматной партии, о котором он не говорил ни Ромео, ни султану Шерабена, ни даже помогавшим ему людям из Красных бригад. Последнее жертвоприношение.
Вдалеке, у здания аэровокзала, он видел оцепление из солдат султана, которые удерживали на расстоянии тысячи репортеров из газет, журналов, телевидения. К нему, Ябрилу, было приковано внимание всего мира, он держал в своих руках дочь президента Соединенных Штатов, и ему внимала аудитория, какой не имел ни один правитель, ни один Папа Римский, ни один пророк. Своими руками он мог сорвать маску со всего мира. Ябрил отвернулся от открытой двери и посмотрел внутрь самолета.
Четверо из его новой команды завтракали в салоне первого класса. Прошло двадцать четыре часа, как он предъявил свой ультиматум. Время истекло, он поднял своих людей по тревоге и разослал с поручениями. Один из них понес написанный Ябрилом от руки приказ шефу безопасности допустить журналистов-телевизионщиков ближе к самолету. Другой получил пачку отпечатанных листовок, сообщавших, что, поскольку требования Ябрила не были выполнены в течение двадцати четырех часов, один из заложников будет казнен.
Двум людям из террористической группы было приказано привести дочь президента из туристического салона в первый класс, где ее ждал Ябрил.
Когда Тереза Кеннеди вошла в салон и увидела Ябрила, она с облегчением улыбнулась. Ябрил удивился, как она может выглядеть такой свежей после всех проведенных в самолете дней. Вот это кожа, подумал он, такая кожа не нуждается ни в каком креме. Он улыбнулся ей в ответ и сказал полушутливым тоном:
– Вы выглядите прекрасно, но несколько неряшливо. Вам надо умыться, чуть подкраситься, причесаться, так как нас ждут телекамеры. Смотреть будет весь мир, и я не хочу, чтобы думали, что я с вами плохо обращался.