– Каналья! – злобно сверкнул глазами Алексей Сергеевич. – Сбежал, не иначе сбежал!
– Руки на себя не наложил ли? – неуверенно произнес Платон.
Но Алексей Сергеевич и слушать не хотел.
– Чепуха! Ерунда! – кричал он на весь двор. – Сбежал! Знаю. Давно замышлял, мерзавец. Из-под земли его достану. На дне моря не скроется.
Под разноголосый собачий хор в ворота въезжали верховые охотники. На них, как и на помещике, синие венгерки, только из грубого сукна и изрядно потрепанные, с заплатами на локтях. На головах – высокие, похожие на воинские киверы, картузы с лакированными козырьками. Таких замысловатых картузов ни у кого, кроме некрасовских егерей, в здешних краях не увидишь. Зато обувь у охотников самая непривлекательная: сапоги с оторванными подметками, стоптанные опорки, дырявые лапти.
Опустившись на услужливо подставленный Платоном стул, Алексей Сергеевич раскатисто скомандовал:
– Отправляться! Арш!..
Пестрая свора собак шумно выкатилась со двора.
Вслед выехали верховые. Кто-то из охотников тонким, визгливым тенорком протяжно затянул:
Не пора ли нам, ребята,
Своих коников седлать?
Ему ответил нестройный хор басовитых голосов.
Гей, гей, нам пора
Своих коников седлать!..
А запевала продолжал спрашивать:
Не пора ль коней седлать,
В чисто поле выезжать?…
С каждой минутой голоса удалялись. Затихал и собачий гам.
В доме снова тишина. Уткнувшись носом в подушку, заснул Андрюша. Но Коля не спал. Он слышал, как за стеной, в детской, няня негромко говорила:
– Уехали, матушка-барыня, уехали. Отгалдели, отлаяли… Барин-то напоследки сильно лютовал. Степашку Петрова, вишь, не могли найти. Сбежал, бают, незнамо куда. А барин грозится: из-под земли, мол, его достану. – И няня горестно заохала…
Утром, едва успев открыть глаза, Коля толкнул брата в бок:
– Слышал? Степан пропал.
– Какой Степан?
– Савоськин брат.
– Вот тебе и на! Как же это он пропал?
– А очень просто: сбежал!
– Куда?
– Наверно, в лес.
– Попробуй, спрячься теперь в лесу. Холодно! Снегу скоро наметет страсть сколько!
– А может, он в город.
– В город? – недоверчиво протянул Андрюша. – Да там его сразу схватят.
– Думаешь, в Ярославль? Что он, глупый, что ли? До Питера доберется, до столицы. А там людей, говорят, видимо-невидимо. Разберись, кто беглый, кто какой.
– Это, пожалуй, правда, – подумав, согласился Андрюша. – В Питере поймать трудно.
Он замолчал и, кажется, снова заснул. А Коля думал о Степане. Где он сейчас? Неужели не вернется? А как же Савоська? Как его сестренки? Отца у них нет. В позапрошлом году его медведь в лесу примял…
Из гостиной донесся шорох. Потом стукнула деревянная дверца стенных часов, и бессонная кукушка, выскочив из своего домика, прокричала семь раз.