В той же комнате плачет другой Алексей.
Есть два Алексея – Алексей Вронский и Алексей Каренин. Общее в них то, что они старые рельсы, по которым пройдет старое колесо, чугунное колесо «она виновата, она должна умереть».
Оба Алексея плачут.
Сцена длинная, вы ее прочтите. Может быть, будете плакать.
Каренин не только простил свою жену, он как бы считал, что вины не было.
Достоевский, далеко от Толстого, восхищался этой сценой. Он написал в журнале, что нет виноватых.
Да, Каренин в вариантах сам стелил постель для Вронского, потому что Вронский жил у него в доме, а велеть другому постелить постель, такую постель, невозможно.
Вронский пережил потрясение, узнав, что ничтожен не тот человек, которому изменили, а тот, который заставил страдать так, как страдали трое. Они не только смешны, обманутые мужья, хотя должны были плакать не меньше, чем тысячу лет.
Вронский, здоровый человек, настолько здоровый, что он думает, сон придет даже после ужаса жизни.
Потом говорит «разумеется», видит, что сам он находится в униженье перед любимой женщиной, которая видала его плачущим, он говорит «разумеется» – пытается застрелиться, найти обыкновенный выход. Почти догадываясь, что такое любить. Но «разумеется» и восхищение великого Достоевского. Вот наконец он прочел сцену любви, в которой никто не виноват. Эта сцена не сгорает от выстрела самоубийцы, а освещается выстрелом самоубийцы, а он случайно добросовестно остается живым, и все начинается сначала. Тогда не было этого сравнения, как будто на вращающийся диск патефона положили пластинку под каким-то номером.
Хорошая пластинка.
Разумеется – разумеется. Алексей Каренин, смотря на не своего ребенка, не думает о том, что делать.
Он смотрит на это маленькое существо, даже не описанное, обманутый муж улыбается.
Толстой пишет, что Каренин улыбается так, что волосы на его голове зашевелились.
И нет отчаяния, нет страха, есть чувство освобождения. Каренин не виновен. И сын Каренина Сережа тоже не виновен. Глаза у него были похожи на глаза отца. Это Анна Каренина видела. Никто не был виноват.
Потом дело пошло по колее. Вронский выздоровел. Вронский и Каренина уехали в Рим и первое время были почти счастливы. Левин, который ревновал Кити к Вронскому, в то же время невольно понимал, что Каренина крупнее его как человек. Левин женился на Кити, у них был ребенок, Вронский уехал в Сербию, мечтая о смерти на войне. Левин сделался большим хозяином, собирался создать новую теорию жизни, обдумать жизнь заново, но без убытков. Пока что он прятал от себя ружье и веревку, чтобы не застрелиться и не повеситься. Счастливых не было.