Ему надо было кому-нибудь сдаться, и он тихо, на цыпочках, ушел.
А стены Адмиралтейства были такой толщины, что вот этот камин, вот вы его разверните в ширину, такой толщины там стены. Не то что броневики, «Аврора» не сразу сломила бы эти стены.
Если говорить о Петербурге, то он утверждается только сейчас; после наводнений стали насыпать песок, почву; теперь строят дамбу.
Зимний дворец подрезан снизу подземными водами.
Заседания проходили в здании, раньше это был дворец Меньшикова, так там находится целый этаж с громадными залами и архитектурными подробностями и росписями.
Это сейчас откапывается. Откопали.
Вот в этом здании проходило первое заседание рабочих и солдатских депутатов.
Толстой в Петербурге жил на Морской улице в небольшой гостинице. В этой же гостинице жило несколько петрашевцев.
Разговаривали они друг с другом или не разговаривали, неизвестно, но Б. М. Эйхенбауму принадлежит мысль, и ее надо проверить, что, может быть, Оленин, уезжающий на Кавказ, знался или знается с петрашевцами.
Но в Москве, рядом с тем телеграфом, что на улице Горького, в переулке, что ближе к Манежу, была гостиница; здесь жили студенты, арестованные и отпущенные.
Потом они стали студентами или, хотите, преподавателями школы в Ясной Поляне.
Если вы подойдете к зданию, то увидите, что окна расположены так низко, что изнутри видны ноги по колено.
Один из учеников говорил, что Толстой приходил к ним через окно.
Но мы остаемся в скромном мнении: он хотел к ним пройти, минуя портье.
Толстой очень хорошо знал мнимость и Петербурга, и Москвы.
Достоевский хотел верить в старую Россию, но не верил. Я думаю, даже каторжники не верили. Все было как надо, и была коронация, и Красную площадь покрыли ковром, а говорят, что ковер украли, а куда спрятали, неизвестно, хотя он был большой.
Вера и разочарование сплелись в России рядом, – не так, как сейчас кладут электрические линии, но соединить их, дав им работу, мог только разряд, катастрофа.
Жизнь Достоевского и Толстого – это жизнь в стране не надолго отложенной революции.
Так, значит, слово «вдруг» обозначает нечто сосуществующее и поэтому неожиданное, но неожиданность может быть стройной, как команда кораблям: «Поворот всем вдруг».
Разочарование. Достоевский был близок со всеми проклятым и не снявшим с себя проклятий Победоносцевым.
Имя Победоносцева живет еще не зажившей раной, не зажившим упреком.
Достоевский на каторге жил рядом с солдатами, которые хотели выразить свое негодование немедленно и даже убивали начальство.
Он писал сперва даже очень смирно, он хотел поверить в старую Россию.