Когда Бронза умер, еврей получил в наследство скрипку и память мелодии, которую играл Бронза.
Он играл об убытках, о том, что человек губит землю, человечество злобно, мужчина к женщине, и злобна женщина к мужчине.
Человечество топчет землю.
Оно губит себя. Оно не может даже понять.
Мало понял Бронза, но он был музыкант, а он не знал, что он великий музыкант.
Великий человек искусства может передать простыми словами возвышающее его дело до размеров невероятного.
Еврей все время старался вспомнить, что же было сыграно Бронзой.
Он не мог вспомнить, но люди помнили, на свадьбах, на похоронах в маленьком городке.
В этом городке, в котором было очень немного инструментов и мало музыкантов, люди старались вспомнить песнь Бронзы. Музыку, скрипичную музыку Бронзы.
Это обставлено реальными деталями так, что нельзя не поверить.
Вот это изменение плана, превращение плохого человека в великого человека, снятие коросты с человека – великое дело.
Хотя, вероятно, дело обличения тоже великое.
Чехов отмыл жизнь от части убытков; он вскрыл жизнь неудачливых людей, которые не могут заговорить с женой.
Люди, которые не могут сговориться друг с другом – совсем.
Я не буду определять новые формы Чехова.
Они очень просты.
Они похожи на недописанные вещи; или, скорее, на ненаписанные вещи, еще не написанные.
А в них есть место для совести, и для требования счастья.
Чехов при шуме протестов овладел нашей сценой; сценой Европы, сценой мира; в городах бывает так, что сразу идет несколько его пьес.
Когда Треплев говорил о новых формах, то он говорил сам, что дело не в форме, дело в целенаправленности искусства.
Гоголь вмешался в частную жизнь «Старосветских помещиков» и рассказал, как умерла женщина, и не имела времени, чтоб позаботиться о «бедной своей душе», только давала советы, как охранять мужа.
Обыкновенного человека. В обыкновенной комнате, А муж не мог потом забыть ее, и это была истинная любовь.
Конечно, «Степь» не имеет конца.
Это совершенно ясно.
Я кончаю книгу.
Мне много лет. Я много видел; иногда щурился.
Довольно много читал.
Мне удалось пройти мимо камер палаты № 6.
Бывал счастлив.
И несчастлив.
Терял друзей.
Казалось, все прервалось.
Но нет, это только казалось.
Вот сидит человек напротив меня, он вдвое моложе, чем я.
У него своя дорога.
Он, новый друг, помог мне.
Наверно, без него, без Александра Строганова, я не дошел бы до конца своей книги, она трудно далась мне.
Ведь я рассказчик.
У меня и почерка-то нет.
Рассказывая, смотришься в слушателя, как в зеркале.
Так вот. Зеркала бывают разные.
Работая, работой учишься, становишься умнее.