Ведь это слабо виноватый.
Выдали старшую дочку замуж.
Он говорит жене: я не спал всю ночь, это клопы.
А это не клопы, это счастье, что они выдали дочку.
Они стесняются своего счастья и говорят: клопы.
Вот так сама мелочность, мнимость могут быть сюжетом.
Переверните телескоп – будет микроскоп.
Весь Антоша Чехонте – может быть, бессознательно – это один огромный сюжет.
Едет бричка, похожая на бричку Чичикова, в ней едет священник, ребенок, которого везут куда-то на выучку к неплохим людям за маленькие деньги, и глазами ребенка увидена степь, не романтичная, а грозная своей недопонятой силой.
Чехов говорит об ответственности писателя перед прекрасным природы.
Чехов против снижения реальности, против превращения сюжета предмета в фабулу, в условный знак.
Отец, мелкий купец, избивал ребенка, – и сын не мог этого забыть; он заставлял петь в церкви – братьев хвалили, а они чувствовали себя маленькими каторжниками; и никто никогда не изобразил благородства детей, детей бедняка, которые за слезы и побои платят родителям исполнением их мечты.
Он в деревне Лопасня строит хозяйство отцу; потом, в крестьянской церкви показывает при отце старое церковное пение, потом ставит огород для него, то есть дает возможность увидеть исполнение его мечты.
Когда спрашивал один человек у матери, у сестры Чехова, как он плакал, они задумались, а потом вспомнили: – Он никогда не плакал.
Чехов говорил, что у него было два времени – когда его секли и когда его перестали сечь.
Он был внук крепостного.
Сын любителя церковного пения, мелкого купца, жестокого, со всех сторон зашоренного, закрытого человека.
Как будто в истории литературы нет истории более грустной, доброй, – он, тянувший на себе огромную семью.
Свободный в суждениях, любящий Толстого, странно не видящий Достоевского, человек, освободивший литературу от рабства старых форм.
Это он, он сам.
Он упрекал искусство, в частности на сцене, в том, что осталось только два конца: – герой уехал, – герой умер.
Это обвинение и это замечание о судьбах героев приложимо даже к Шекспиру.
В Гамлете умерли все.
Убиты, отравлены все, только один оставлен – Горацио.
Он должен рассказать, что же произошло.
Есть у Чехова в драматургии один учитель – Шекспир.
Это заметил только Толстой, потому что он не любил драматургию Чехова и драматургию Шекспира одинаково.
Он ревновал Чехова за любовь к Шекспиру.
Эта любовь их разлучила.
Разъяренный зал в Петербурге смотрел «Чайку». Там было много друзей Чехова. Они долго не понимали, почему он так вырос, так отделен, так всем известен. Теперь они присоединили свои голоса к реву и свисту зала.