— Бывай, Петр.
— Бывай, — равнодушно ответил тот, не выказывая желания идти вместе с ними.
Виталий и старик вышли из чайной и, поеживаясь от холодного ветра, зашагали по обочине дороги, обходя лужи, потом свернули в какую-то улочку.
Старик оказался невысоким, щупленьким, но ходким, и Виталий прибавил шагу, чтобы не отстать.
— Звать-то тебя как? — спросил старик, поднимая голову.
— Виталий.
— Ага. А меня, значит, Терентий Фомич. Так что, будем считать, знакомы уже. Ну и зачем к нам пожаловал?
— Дружка по армии ищу. Закадычные мы были. Потом вот жизнь раскидала. Пять лет, как писать мне перестал. А то все звал. Каждый год к нему собирался. Он где-то в вашем районе, забыл деревню, А теперь, как отпуск получил, решил: все, отыщу.
— Звать-то его как?
— Свиридов Петр.
— Есть у нас один такой, — сдержанно произнес Терентий Фомич.
— Слышал, Не тот, — улыбнулся Виталий. — Ваш Петр Савельевич. А мой Петр Сергеевич. И вообще по возрасту не подходит.
— С нашим Свиридовым ты, считай, уже познакомился. В чайной он со мной сидел. Петр Савельевич, точно.
— Да ну? — удивился Виталий. — Вот он, значит, какой…
— Такой, такой, — охотно согласился старик, легко семеня рядом с Виталием.
— Он у вас член правления?
— А как же.
— И чем ведает?
— Цех у нас тут один есть, Свиридов над ним поставлен.
Старик показал на избу за невысоким штакетником.
— Мои хоромы. Милости прошу.
Они свернули к калитке.
Не успела захлопнуться за ними калитка, как из-за дома выскочила крупная, угольно-черная лохматая собака с обрубленным хвостом, неохватно-мощной шеей и широкими, сильными лапами. Она басисто, раскатисто гавкнула пару раз, словно оповещая о своем появлении. Однако никакой вражды к незнакомому человеку, пришедшему с хозяином, она не выказала. Только настороженно взглянула на Виталия круглыми рыжими глазами.
— Это наш гость, Алдан, — спокойно сказал Терентий Фомич.
Собака немедленно уселась, вывалив из огромной пасти влажный красный язык, и, казалось, с интересом стала наблюдать за людьми.
А Терентий Фомич и вслед за ним Виталий поднялись не крыльцо, аккуратно обчистили от налипшей грязи подошвы ботинок, и старик толкнул незапертую дверь.
Раздевшись, скинув ботинки, дни прошли в горницу, выложенную чистыми половиками. Все тут было скромно, но уютом и покоем пахнуло на Виталия. Он огляделся.
— Хорошо у вас, — сказал он.
— Хозяюшка моя заботится, — ласково сказал старик и крикнул: — Галинка, принимай гостя!
И тут же в горницу вбежала тоненькая темноволосая девушка в скромном синем платьице и белом с цветами фартучке. Живое свежее личико ее с огромными, удивительно чистыми карими глазами сразу понравилось Виталию.