Дверь на черном крыльце, ведущем во двор, была растворена; и та, что из чулана на кухню вела, - тоже настежь. А на кухне, в Холюшином жилье, все было вверх дном перевернуто: валялись железные короба, какое-то тряпье с кровати, опрокинуты стулья, распахнуты в, горницу двери, и там тоже горел свет. И малый черный козленок мыкался на нетвердых ногах и блеял жалобно.
Холюшу нашли на забазье. Рядом с ним чернел на снегу кобель Цыган. Хозяин был жив. Его лишь оглушили. А когда в дом внесли и побрызгали водой, он пришел в себя. Опамятовался, сел на кровати, диким взглядом обвел родные стены, людей и тот погром, что царил вокруг, потом сполз с кровати и, постанывая, держась за голову, пошел.
- Нельзя тебе! Лежи! - пробовали остановить его люди.
Но он прошел в открытые двери горницы, огляделся: замки на сундуках были целы. Потушив свет, Холюша вернулся на кухню, и беспокойный взгляд его стал бегать из угла в угол.
- Гармошка... Гармошка где?.. - тихо проговорил он. - Вот здеся была.
Гармошки, которая обычно хранилась в красном углу, на лавке, в деревянном коробе, сверху клеенкой прикрытая, знаменитой Холюшиной гармошки не было. И Холюша, вновь потеряв сознание, грохнулся об пол.
Видно, не зря про гармошку говорили и зарились на нее не зря.
Холюшу снова уложили на кровать, водой попрыскали, виски натерли, и он оживел.
Люди помаленьку разошлись. При Холюше остался Мишка-сосед с другом Николаем. Они пригрубок топили, играли в карты, попивая Холюшину самогонку.
А люди пошли по домам и долго еще не спали, прикидывая, сколько денег держал Холюша в мехах гармошки, и ругая его за глупость.
К утру Холюша поднялся. Он долго примеривался, прежде чем с кровати слезть, но все же встал. Из-за печи вытащил давешний, еще материн, но добрый батожок. И зачикилял на двух деревянных и одной живой, нетвердой ноге.
Во дворе было тихо. Не загремел цепью, не встретил его Цыган.
- Где ты! - позвал кобеля Холюша и попенял: - Хозяин на мертвой скамье лежит, а ты зорюешь.
Лишь гуси отозвались гоготом да просяще мыкнул бычок. Встревоженный Холюша поспешил к будке. Цепь была оборвана. А глянул за плетень, и словно наждаковый стылый ветер просек его до сердца.
Тело Цыгана закоченело. И Холюша оттянул его с видного места, соломой прикрыл. А сам вернулся в хату, снова лег и лежал до той поры, пока не засветлело окно.
На полу, возле кровати, давно и жалко причитал козленок. Пора его было кормить. Да и вся скотина уже заждалась. Ведь она не ведала про Холюшино горе. Глупая была.
К полудню приехал Егор, с тем же человеком и на той же машине.