– Держите, пейте это! А хлеб засуньте в карман и следуйте за мной. Поесть можно и в дороге!
Она взяла хлеб, выпила большой глоток воды. Потом сказала, обращаясь к живодеру:
– Куда мы идем? Где… капитан?
– Он ждет снаружи! Давайте поторапливайтесь, он нетерпелив!
– Я знаю! Но вы мне не ответили: куда мы идем?
– Мы возвращаемся! Я хочу сказать, мы возвращаемся в Шатовиллен. Сюда мы приехали только за фуражом, за припасами! Нас ждет Дворянчик!
Беранже подошел к ним с надеждой во взгляде.
– В Шатовиллен? Мессир Арно все-таки хочет, чтобы мы туда ехали?
– У него нет выбора! – сухо ответила Катрин. – Он подчиняется. Это с ним случается, как можно заметить…
В этих словах было море презрения, гнева и оскорбленной гордости. Подобрав свой дорожный плащ, она накинула его на плечи.
– Я готова! – сказала она.
– Тогда идемте! Ваши лошади здесь.
Она вышла из амбара. Дождь все еще шел.
Буате неловко подал ей руку, чтобы помочь сесть в седло, но она презрительно пренебрегла его помощью. Легко поставив носок сапога в стремя, она с легкостью поднялась на лошадь. Готье и Беранже уже ждали, замерев в седлах.
– Я следую за вами! Поезжайте! – сказала Катрин Буате.
Они заняли место во главе колонны. Прямая, с высоко поднятой головой, Катрин была воплощением высокомерной гордости.
В самом конце улицы, готовясь стать во главе колонны, стоял Арно. Вооруженный до зубов, в шлеме, неподвижный на своем черном боевом коне, величественный и молчаливый.
Когда Катрин поравнялась с ним, они обменялись только взглядами, но ни единым словом. Однако молодая женщина успела заметить, что ее супруг бледен, с большими кругами под глазами, но он побрит. Возможно, подручными средствами, так как на щеках были заметны кровоточащие царапины.
Человек, который эскортировал их как тень, мог ли это быть ее единственный и любимый Арно?! Был ли он тем самым мужчиной, который держал ее в объятиях, с кем они вместе отдавались любви, который дал ей двух малышей?
Он был здесь, совсем рядом, и однако гораздо дальше от нее, чем тогда, когда их разделяли расстояние и стены Бастилии, ведь тогда Катрин вправе была думать, что их сердца бились в унисон. Что же произошло? Здесь была загадка, которую ее уставший от переживаний разум не мог решить. Человек сам по себе не может измениться до такой степени, только какая-нибудь сила, событие или живое существо могли быть причиной такой перемены.
Эта ужасная ночь открыла Катрин, что она не знала своего мужа или, вернее, что она плохо знала мир и людей войны.
Несмотря на перенесенные испытания, она о многом не имела представления. Например, об этих капитанах, великолепных и доблестных в сражениях, которые начиная со времени ее детства проходили перед ее восхищенными глазами. Теперь она знала, что они способны на лучшее и на худшее, что они редко бывают защитниками вдов и сирот, эти вдовы и сироты не из их касты; что между ними и народом этой огромной страны – пропасть!