Приблизившись к высоким стенам монастыря якобинцев рядом с воротами Сен-Жак, Катрин направила лошадь к холмику, увенчанному крестом.
Откинув капюшон, она, казалось, не замечала, как дождь хлестал ее по лицу. Она смотрела на Париж…
Прошло двадцать три года с тех пор, как она покинула свой родной город. Двадцать три года и один месяц прошли с тех пор, как после мятежа кабошьенов, унесших жизнь ее отца – золотых дел мастера Гоше Легуа, молодого Мишеля де Монсальви и еще многих других людей, рухнул в крови, слезах и страданиях ее мир беззаботной буржуазки, а она бросилась навстречу своей судьбе, странной и страшной.
Молодая женщина повернулась к своему юному спутнику.
– Так вот он – столичный город королевства! Вот он, Париж, который столько лет был в руках англичан и который монсеньор коннетабль только что освободил почти без боя! – восторженно проговорил молодой человек.
Эта новость действительно настигла их, когда они подходили к Орлеану. Всадник с большой королевской конюшни громко прокричал им:
– Коннетабль Ришмон вошел в Париж! Город наш!..
Дорога была трудной и долгой… Прошло пятнадцать дней с тех пор, как Катрин и ее паж покинули Карлат на следующий же день после их прибытия в замок, на лошадях, которые им дал мессир Эмон дю Пуже, управляющий, кому госпожа де Монсальви доверила детей, Сару и Мари.
Несмотря на усталость, Катрин не захотела оставаться дольше и немедленно бросилась в погоню за Гонне д'Апшье.
Во дворе Карлата она вскочила на лошадь, которую конюх держал за повод, с пьянящим ощущением вернувшихся сил. Она больше не была владелицей замка, несущей на плечах непосильный груз ответственности. Она снова становилась женщиной дорог, женщиной, привыкшей самой распоряжаться своей жизнью. Теперь ей нужен был Гонне д'Апшье.
Тем не менее, несмотря на нетерпение, она нашла время для остановки в Орийяке, чтобы попытаться заполучить у магистратов помощь для своего города. Но поняла, что надежды нет. Весь город, епископ и члены городского совета готовились к визиту испанского капитана Родриго де Вилла-Андрадо, старого знакомого Катрин.
После того как Родриго разорил зимой Лимузен, он намеревался приступить к осаде укрепленных замков Перигора, Домма и Марейля, за которые еще крепко цеплялись англичане.
– Мы не можем дать вам ни одного лучника, ни одного мешка зерна, – ответили Катрин магистраты, – может случиться, что мы сами будем в них отчаянно нуждаться. Хорошо, если нам еще удастся удовлетворить кастильца золотом, которое мы приготовили.