Совсем недавно, огибая лесок, Катрин почти столкнулась с волками Жеводана, занятыми своим мрачным делом смерти. Она не успела определить их силы, ей оставалось только повернуть лошадь и спасаться бегством, когда по возгласу поняла, что обнаружена. Жосс, следовавший за ней, тоже ничего не успел рассмотреть. Кто мог знать, что за груз везли с собой Апшье? Катрин боялась за свой замок так же, как за своих людей. Он был отчасти и ее произведением.
Именно она заложила первый камень, обсуждала план с аббатом Бернаром и с братом архитектором аббатства в то время, когда никто в Монсальви, и она в том числе, и не надеялся снова увидеть мессира Арно в этом презренном мире.
Она хотела видеть замок неприступным, и для этого следовало бы его построить на отвесной скале. Но она прежде всего думала о сохранности города и аббатства, принеся в жертву собственную безопасность. Заключенный таким образом в крепостные стены, замок Монсальви имел свои недостатки, знакомые его владелице. Но больше всего Катрин страшила опасность предательства.
Конечно, Катрин полностью доверяла своим двадцати пяти солдатам и их командиру Николя Барралю. Но кто бы мог поручиться, что среди одиннадцати сотен душ, живущих в городе, не найдется одна достаточно низкая, чтобы поддаться искушению тридцати сребреников Иуды? Один случай уже был – Жерве Мальфра, которого она приказала выгнать кнутом за пределы города оттого, что она не могла отдать приказ о его повешении, присоединился к Беро д'Апшье. Действительно, непростительное великодушие, и оно вывело бы из себя Арно, узнай он об этом. Ведь Жерве Мальфра сто раз заслуживал веревки. Это был вор, хитрый, как лиса, умевший с одинаковой легкостью прокрадываться в курятники и в девичью постель. Он обкрадывал отцов, брюхатил девиц, но – странное дело! – если первые приходили в бешенство и грозились содрать с него шкуру, то ни одна из девиц никогда не жаловалась. Можно было подумать, что они рады своему несчастью, несмотря на покрывший их позор.
А потом последняя, милая крошка Бертиль, дочь Мартена, ткача. Эта не перенесла своего позора, и однажды утром ее выловили из Трюйера. И, несмотря на горе матери, на мольбы Катрин, ее не смогли похоронить на освященной земле. Она нашла покой у дороги. Вся деревня оплакивала Бертиль. Говорили, что в объятия смерти ее толкнула боль, боль любви, которую злодей Жерве всадил ей в сердце, как арбалетный наконечник, а после бросил ради другой юбки. Говорили даже, что на самоубийство толкнул ее он, потому что был жесток и любил женские страдания.