, сын Людовика Орлеанского, убитого в Париже, и прекрасной Мариетты Энгиенской был на положении принца. В отсутствие своего сводного брата Карла, титулованного герцога, все еще находившегося в английской тюрьме, именно он управлял городом и землями Орлеанского дома.
Катрин де Монсальви, уже давно знавшая обаятельного брата по оружию своего мужа, была прекрасно осведомлена о положении Бастарда, и реверанс, который она ему подарила, удовлетворил бы самого короля.
Тем временем Дюнуа приблизился к ней, наклонился, протянул руку, помогая встать, и запечатлел на ее руке полный галантной любезности поцелуй.
– Час близится, Катрин, – произнес он так просто, как будто они расстались накануне. – Мы должны идти, если не хотим опоздать.
Так вот кто подведет ее к грозному бретонскому принцу! Покраснев от радости внезапной поддержки, которой она никогда не решилась бы просить, она наградила принца взглядом, полным благодарности.
– Вы оказываете мне такую честь, монсеньор, что я не нахожу слов. Скажите, как вы узнали о моем приезде?
– Тем же способом, что и эти господа, – от Тристана Эрмита. Он, я уверен в этом, повсюду восхваляет вас. Этот человек непреклонно исполняет свой долг, даже если этот долг разрывает ему сердце, но это надежный друг. Что же касается чести, любезный друг, то я давно отношусь к Арно как к брату.
– И все-таки ваша поддержка придает мне силы.
– Не стройте слишком много иллюзий, Катрин. С момента драмы у Бастилии я не переставал обжаловать дело Монсальви! И пока безрезультатно! И поэтому я рассматриваю ваш приезд как дар небес, ведь ваша красота и обходительность имеют безграничную власть и, может быть, смягчат упрямое сердце нашего командира! А теперь идемте, не надо заставлять его ждать…
Высоко подняв ее руку, Бастард повел Катрин на улицу.
– Следуйте за нами, мессиры! – бросил он на ходу.
От гостиницы «Орел» до отеля «Дикобраз» путь был недолгий. Надо было только перейти улицу Сент-Антуан.
Все с удивлением смотрели на этот странный кортеж людей, потрепанных войной, сопровождающих красивую пару. Это походило на необычную свадебную процессию, вскоре все узнавали Бастарда, которого приветствовали с дружеской симпатией, а красота его спутницы вызывала всеобщее восхищение. Вослед им раздавались аплодисменты и приветственные возгласы. Но Катрин ничего не видела и не слышала.
Она вспомнила, как девочкой с косичками она затерялась в толпе кричащих мятежников в одной из комнат этого дворца, отныне разоренного, смотрела недоверчивым взглядом на мясника, который перепачканными кровью руками вырывал из рук заплаканной принцессы мальчика, красивого, как архангел, но обреченного. Ее жизнь и началась с этой минуты. Ее глаза тринадцатилетнего ребенка были устремлены на лицо Мишеля, все ее существо содрогнулось от нахлынувших чувств.