Под ударами топора дверь не выдержала и рухнула. Из темноты пахнуло таким смрадом, что Руссе рукой остановил Катрин и Луазу, устремившихся было в кладовку.
Минуту спустя мужчины осторожно вынесли оттуда, брезгливо морщась, бесформенный куль из грязного белья и одеял.
– Дядя Матье! – с ужасом воскликнула Луаза. – В каком состоянии!
– Он мертв! – прошептала Катрин.
– Нет, он еще дышит. Но без сознания.
– Такое впечатление, что он находится под действием снотворного, – сказал Руссе. – В любом случае, он выглядит далеко не блестяще, и вы подоспели вовремя, дорогие племянницы. Надо его перенести на кухню.
– Я прикажу служанке подогреть воды, – сказал Готье. – Перед осмотром его надо как следует вымыть.
– Хорошо, займитесь им! – произнес капитан с явным облегчением. Затем, повернувшись к Амандине, напрасно пытавшейся вырваться из рук солдат, он спросил: – Ну что, красавица? Что ты на это скажешь? Он довольно странно выглядит для человека, отправившегося в дальнее странствие. Ты, может быть, скажешь, что он сам закрыл себя в курятнике, а ты об этом ничего не знала?
Она зашипела, как взбесившаяся кошка:
– Думайте что хотите и убирайтесь к черту. Если он оказался там, то не иначе как с помощью дьявола. Клянусь всеми святыми, мы считали, что он ушел…
– Правда? Ну хорошо. Ты, моя милая, сколько угодно можешь теперь клясться на плахе палача Арни Синяра. Неизвестно только, позволит ли он это тебе. Давайте, проводите ее в тюрьму и не забудьте братца. Он, должно быть, послушно ожидает в лавке. А я пойду доложу обо всей этой истории виконту.
Двое солдат перенесли несчастного суконщика к очагу. Руссе вывел арестованных под улюлюканье вмиг разросшейся толпы. Сестры с помощью Марты освободили дядюшку от тошнотворного кокона, Симона Морель-Совгрен отправилась домой, чтобы привести слуг и принести носилки.
– Вы не можете оставаться в этом доме, – сказала она Катрин. – Остановитесь у меня. О вашем дядюшке позаботятся, а присматривать за домом мы пришлем охранника. Мой супруг сейчас рядом с герцогом в Генте…
Не оставалось ничего другого, как согласиться.
– Она предлагает тебе кров без всякой задней мысли, – заметила Луаза, когда прекрасная кормилица ушла. – Это веление сердца. Знаешь, герцогиня Изабелла правильно выбрала кормилицу для своего сына. Симона – самая великодушная женщина, какую я когда-либо встречала.
Сестры с трудом распутали сгнившие одеяла, покрывавшие Матье. Несчастный был безучастен к происходящему. Он сильно похудел, но без помощи Готье женщины вряд ли бы с ним управились. Состояние дядюшки было ужасным. Как только последние грязные тряпки были брошены в огонь, сестры увидели, что все его страшно исхудавшее тело было в ранах.