в подъезде! Нужно было только, притаившись, дождаться, когда ты выйдешь из дома. Затем зайти к Слизню и под каким-то предлогом привести его в квартиру. На все это у нее ушло минут пять, не больше. А потом она дворами прошла пару кварталов, села в маршрутку, проехала одну остановку и вышла… Вы встретились и пошли домой.
– Ленка. – Евгений смотрел на нее во все глаза. – Ленка, как это ты… Как ты об этом догадалась?!
– Просто, понимаешь… у нее не могло быть сообщника. В принципе не могло быть. Она мстила тебе за смерть сестры, она была одержима, и это было делом ее жизни. Ее и только ее, понимаешь? Она ни за что в жизни не доверила бы никому даже самый пустяковый эпизод, она не могла и не хотела ни с кем делиться…
– Откуда ты знаешь?
– Я все-таки врач, – сказала она снисходительно. – Кое в чем по своей части разбираюсь. Не зря в институте училась и в «своем дурдоме», как ты выражаешься, столько лет работала.
– Не зря, – согласился Евгений.
В комнате воцарилось молчание. Лежа пластом на кровати, Евгений на какое-то время забыл про Ленку. Он думал о ней, о той, другой, что вошла в его жизнь и едва не уничтожила ее. О той, что мстила ему за несуществующую обиду. О той, которая задыхалась от тоски и боли, которая после потери близкого человека не смогла уже найти иного смысла в своей жизни, кроме мести. Месть была тем, ради чего она жила. А теперь уже и этого у нее не осталось.
– Как ты думаешь, – спросила вдруг Лена, словно прочитав его мысли, – что с ней будет дальше?
– Не знаю. Честно не знаю, Лен. Даже предположить не могу. У нее ведь там, в Москве, остался отец. Может быть, она вернется к нему.
– Хотелось бы на это надеяться. Знаешь, чисто по-человечески мне ее жалко. Тебе это странным, наверное, покажется…
– Ничего не покажется. Мне ее тоже жалко.
Они снова замолчали. Лена, медленно отойдя от окна, присела на краешек кровати, накрыв ладонью Женькино запястье. Свободной рукой он долго перебирал и гладил ее пальцы, снова думая о том, что не заслужил этого счастья – быть сейчас рядом с ней, прикасаться к ней, вдыхать ее запах и знать, что это теперь – навсегда.
– Я тебя люблю, – пробормотал он, накрыв губы еерукой. Поцеловал в ладонь, медленно перецеловал каждыйпалец и двинулся дальше – к изгибу локтя, где едва заметнопульсировала тонкая голубая жилка. – Я тебя люблю, Ленка. И ты прости меня за то, что я был дурак. Такой непроходимый, самый дурацкий на свете дурак. Все искал большую любовь где-то, не понимая, не замечая, что она рядом. Так близко…
Она наклонилась и быстро поцеловала его в краешек губ, засмеялась тихонько и прошептала: