Воскресенье еще можно было терпеть. В воскресенье был выходной и у родителей, к которым можно было пойти в гости, и у нескольких, оставшихся еще со времен студенчества, подружек, которых можно было пригласить к себе на чашку чая или бокал вина, в зависимости от настроения. В воскресенье к Лене иногда заглядывал младший братец, студент исторического факультета с гордым именем Вениамин. Венька засиживался допоздна, веселя Лену рассказами об очередном своем бурном романе или о приключениях в очередной археологической экспедиции. Иногда даже оставался ночевать и брился по утрам в ванной, нарушая одинокую женскую ауру, царившую в доме.
Скользящий же выходной не приносил никакой радости. Лена с самого утра просыпалась хмурой и чаще всего попадала в плен жуткой рефлексии, начинала искать смысл в стирке белья и в приготовлении котлет. Смысл ускользал, несмотря на все усилия Лены его поймать. Она продолжала заниматься своими бессмысленными делами, поглядывая искоса в экран телевизора и втайне завидуя персонажам с телеэкрана, для каждого из которых этот смысл был очевиден и прост, как тушеная капуста.
Этот солнечный ноябрьский четверг был как раз скользящим выходным. Планы на выходной были удручающе просты: с утра перестирать в машине постельное белье и одежду, вечером все это перегладить, а в промежутке между стиркой и глажкой – нажарить котлет на неделю и сварить вегетарианский супчик на один раз. Еще нужно было помыть полы во всей квартире, но это даже и не считалось, потому что квартира у Лены была очень маленькой, однокомнатной, и полов-то не в ней было всего ничего, двадцать пять квадратных метров.
Выключив телевизор, она еще некоторое время посидела на диване, повспоминала вчерашнюю встречу с Женькой, привычно посокрушалась о том, что ничего путного и на этот раз не вышло, погадала, сколько времени ей придется ждать следующей встречи. Год, два? А может быть, пять или десять? Нет ведь никакой гарантии, что он снова не потеряет ее телефон. А если даже и не потеряет – вероятность того, что он позвонит, сводится практически к нулю.
Медленно проведя указательным пальцем по запылившейся поверхности журнального столика, Лена нарисовала этот самый нуль, к которому сводится вероятность. Нуль получился худым и вытянутым, каким-то печальным. И в самом деле, учитывая перспективы на будущее, радоваться было нечему. Единственное, чего теперь можно было ждать, – это приглашения на свадьбу.
Вот так-то. Ждала – и дождалась. Надо было быть полной дурой, чтобы надеяться на какой-то иной финал.