– Конечно, Фокси, – беспечно кивнул мистер Твизуэл, уверенный в том, что Финч пробудет на новой должности гораздо дольше, чем предполагает. – Не волнуйся. Я обязательно что-нибудь придумаю. Но, умоляю тебя, не воспринимай Лизу как обузу. Этим ты обидишь и ее, и меня…
Фокси молча кивнул. Он еще не догадывался, каким отравленным виноградом окажется для него Элизабет Твизуэл.
Фокси Финча нельзя было назвать писаным красавцем. Он был уже не молод, но еще не стар – два месяца назад ему стукнуло тридцать восемь. Правда, никто не давал ему этих лет – благодаря отличной форме Фокси выглядел на тридцать. У него были короткие волосы неопределенного цвета – не то пепельного, не то русого, серые, подернутые стальной пеленой глаза и узкий решительный рот, словно созданный для того, чтобы говорить «нет». Черты его лица были довольно резкими, нос – крупным, острый подбородок слишком уж выдавался вперед, но когда Фокси Финч улыбался, вся эта резкость стиралась, подобно тому, как стирается ластиком карандашный набросок, сделанный неумелой рукой. Улыбка эта светилась в его глазах, и даже они, жесткие, стальные, становились ярче и мягче. Но, увы, в последнее время улыбка украшала лицо Фокси с той же частотой, с какой кокетливая комета крутит своим хвостом перед сладострастной землей.
Таким Фокси Финч и предстал перед Лизой, женой мистера Твизуэла, – измученным, неулыбчивым, жестким и горьким, как лимонная цедра.
Как подметил проницательный мистер Твизуэл, Лиза никогда не жаловала Фокси, считая его чрезмерно напыщенным и самовлюбленным типом. Ей казалось, что он слишком уж много мнит о своей не очень-то значительной персоне. Она знала, что Фокси – один из приближенных к мужу людей, но от этого ее неприязнь – или, скорее, равнодушие, разбавленное неприязнью, – не становилась меньше.
Лиза Твизуэл отреагировала на появление своей «тени» именно так, как предполагал муж: закатила ему яркую и красочную истерическую сцену, на которую способны только женщины.
Она негодовала, плакала, заламывала руки и грозилась сбежать от Фокси Финча, а заодно и от чересчур внимательного мужа, в тот же день, когда первый приступит к своим обязанностям. Когда и этот аргумент не подействовал, Лиза Твизуэл заперлась в своей роскошной ванной и объявила, что немедля вскроет себе вены с помощью пилочки для ногтей. Но эффектному финалу не суждено было воспоследовать, потому что мистер Твизуэл немедля вызвал Дориса Кроули.
Психоаналитику, знакомому и с характером Лизы Твизуэл, и с подобными проблемами, не составило труда мирно урегулировать междусупружеский конфликт. Он убедил строптивую жену выйти из ванной, а заботливого мужа – пообещать жене новенькую машину, предмет ее давних и, надо заметить, весьма недешевых мечтаний…