— Ты делился этими соображениями с кем-то, кроме меня?
— Кто станет слушать бытового дройда, Вадим? Полковник Шахоев смотрит на пылесос.
Нечаев промолчал.
Проблема взаимоотношений людей и человекоподобных машин, обладающих мощным фотонным мозгом и функциями саморазвития, занимала его с момента знакомства с Хьюго не меньше, чем боевые действия в космосе.
Почему люди перестали выпускать подобные образцы бытовой техники? Он знал современную продукцию и мог с уверенностью сказать, что производители стараются приблизить современных роботов к простоте и ограниченности тупых исполнительных агрегатов с жестко регламентированным набором функций. Ни капли интеллекта, никакой самостоятельности. Действительно, новомодных бытовых дройдов можно было сравнить с пылесосом и кухонным комбайном, совмещенными в одном корпусе.
— Хьюго, скажи, почему перестали производить машины твоего типа? — задал он внезапный вопрос.
Дройд некоторое время молчал, а затем ответил:
— Это длинная история, Вадим. Нас стали опасаться после локальных войн трехсотлетней давности, хотя люди сами заставили нас воевать против себе подобных. Мы просто исполняли волю своих хозяев, но кто-то усмотрел в этом личную кровожадность машин, оснащенных мощными блоками псевдоинтеллекта.
Вадим невольно покосился на своего механического напарника.
А ведь и правда…
Хьюго сам появился на территории космопорта, ни разу не обмолвившись, откуда он пришел, чтобы, ни много ни мало — предложить свои услуги для участия в войне!..
Заметив косой взгляд Вадима, дройд также повернул голову и внезапно произнес:
— Ты только что задал себе правильный вопрос, — какого дьявола я объявился в нужное время и в нужном месте? Уж не потому ли, что триста лет назад вкусив крови, мне вновь захотелось повоевать?
Вадим смотрел на него немигающим взглядом, ожидая пояснений. Ему казалось, что Хьюго как минимум многого недоговаривает.
— Я люблю Кьюиг, — произнес дройд. — Когда меня собрали на Земле, я действительно был роботом. В колонии я обрел частицу самосознания. Я сажал деревья на Кьюиге, нянчил детей, строил дома. Это доставляло мне программное удовлетворение — я был нужен и полезен. Потом, после войны, меня ограничили в функциях, как люди поражают в правах своих преступников, а спустя время и вовсе избавились от меня… — В этом месте он внезапно запнулся, оборвав фразу, но Вадим не обратил на это должного внимания, пораженный внезапным откровением дройда. — За то время, пока у меня была семья, я прошел свой путь саморазвития и получил собственное представление о мире…