- Хоз некуюнг идее. "Вот и до нас дошли". - Ен фельмаж кют аз. " Я полез ход чистить".
Тайный лаз обязателен был для жилищ угорцев. Потому по их исчезновении и легенда появилась: угорцы, мол, в землю ушли.
Кошут с Туттой начали прорывать потайной ход из угла землянки сразу как устроились здесь. Копали не один год, не одну плитку сланца истерли. Хотя невелик труд - песок. Только сгребай в кожаную торбу и оттаскивай. Дело затягивалось оттого, что приходилось одновременно с выемкой оплетать лаз, прокладывать под землёй кишку из виц тальника, словно гигантскую мережу. Пробивались обычно до склона ближайшего оврага. Выход маскировали.
Со временем песок просачивался сверху сквозь переплетения. В ином месте лаз оказывался наглухо засыпан.
В виду близкой опасности всю ночь и весь день Кошут спешно расчищал ход.
Земляной работой занят был и Синец. Еще вчера хватило у него сил заострить и обжечь в костре для крепости еловый кол. Нарубить свежих ивовых хлыстов с развилками - для рукоятей. Сплести орудие. И теперь он пятился между обугленных стволов, допотопной деревянной мотыгой рыхля девственную землю.
Впереди него Фимка мела связкой прутьев, сгребала в валки направо и налево золу, прелые листья.
Не один кол Синец извел на мотыгу, и не раз Фимка обновляла свою порхалку, прежде чем они взрыхлили полосу шагов пять в ширину от русла до русла. На возделанной земле посеяли часть запаса ржаных семян. Заборонили вперемешку с золой и прелыми листьями.
Вспаханная, лишившаяся тени крон, земля как бы ослепла от избытка солнца, стремительно согревалась, первородно разживляя зерна. Когда закончили сев по всему клину, эта начальная полоска уже дала всходы.
На следующий год обугленные стволы будут повалены. Из них возведется первое в этих местах строение из лежачих бревен, а не вертикально вкопанных, как у угорцев.
А пока до июньской волны холодов в береговой возвышенности успеть бы пришельцам устроить себе самое простое убежище. Крышу возвести шалашиком из дерна. Начально обустроиться.
КОГДА И КАК состоялась встреча? - гадаю я, бродя по лесу за деревней. Где? На чьей стороне реки - на угорской или славянской? Позади землянки Кошута в болотистой чаще, всегда полной, по осени, рыжиков, волнух и груздей, или в сухом сосновом бору за шалашом Синца, где и по сю пору водятся белые грибы?
Или вот в этой тенистой и тенетной низине, подернутой маслянистой зеленью брусничника. Или в черемуховых кущах у реки?..
Люблю луга, но только скошенные. А лес - только с уезженной, крепкой дороги. Всё лето обкашиваю вокруг своей старой избы, беспощадно режу горло всем травяным младенцам, всякой молочной поросли. О газоне мечтаю величиной с футбольное поле - от завалинки и до самой реки. Ну, так и гулял бы себе вокруг дома! Нет, тянет в лес. Обминаю сапогами хрустящий и белый, словно подмороженный, ягель. Раздираю голенищами дерновину кукушкина льна. Чавкаю в соках андреева мха. Стою по пояс в папоротнике. Плечом продавливаю плотный молодой ельник. Вдруг оступаюсь в канаву. Откуда она здесь, такая ровная и длинная, - в километре от деревни? И отчего не заплывает вот уж на моей памяти пятьдесят лет? Не может быть, чтобы её проточили талые воды - совсем нет уклона. Кто, когда её прокопал в диком лесу? Неужели это обвалившийся угорский лаз?