На Акимкино счастье, пришел он со своим разговором не к недавно прибывшему в Приамурский край начальнику острога, а к инженеру Стрекалову, вежливому, скромному, сдержанному, выделявшемуся среди прочих офицеров и повадками, и изысканным перстнем с расколотым бриллиантом (фамильной драгоценностью) на среднем пальце левой руки. Стрекалов, собственно, открыл кварцевое приамурское золото – назвал месторождение Кремневый Ручей, один руководил его разработкой.
Стрекалов посмотрел на гладкие, чистые самородки, принесенные Акимкою, – и приказал повести его к источнику. Акимка сначала не соглашался: якобы дед заповедовал никому постороннему источник не показывать, иначе тот иссякнет, даже заклятье какое-то на воду наложил, но Стрекалов только плечами пожал, сказав, что, пока своими глазами все не увидит, и разговаривать не станет. Оно, конечно, – инженер в дальневосточном краю много чудес навидался, однако и много пустых баек наслушался от суеверных и доверчивых, словно младенцы, гольдов, а потому верить Акимке на слово отказался.
Акимка в конце концов согласился презреть дедов завет и отвел русского к источнику, страшно петляя и путая дорогу. Стрекалов посмотрел на зловонную пузырящуюся лужицу, покачал головой, но все же опустил туда зажатый в щипцах кремень с золотиной внутри. И – не поверил своим глазам. Он не рискнул коснуться размягченного, словно воск, камня голыми руками – помял его затянутыми в перчатку пальцами и убедился, что ни перчаточную кожу, ни золото странная жидкость не берет, а действует только на кремень. Стрекалов наполнил «едучкой» свою походную флягу и отправился в обратный путь, тщательно примечая дорогу.
Всю ночь инженер наслаждался, «освобождая» золото из каменного плена. К утру «едучки» осталась ровно половина, инженер успел намыть около фунта золота и лег спать счастливый, мечтая о той минуте, как отправится к источнику с гораздо б́ольшей флягой. Однако чуть свет в острог прибежал заплаканный, несчастный, почти неживой от горя Акимка и сообщил, что проклятье деда сбылось: источник в одну ночь иссяк. Стрекалов опять не поверил, ринулся туда по знакомым засекам и убедился, что Акимка не соврал: пузырящейся, зловонной лужицы как не бывало, даже земля в том месте успела просохнуть и растрескаться. Ох, как же проклинал он себя за вчерашнюю недоверчивость! Теперь у него оставалось всего ничего жидкости – ее должно было хватить едва ли еще на фунт. Стрекалов был в отчаянии. И тут инженеру попался на глаза кандальник, обросший бородой, который, стягивая с кудлатой головы шапку, сказал: