– Я стану вашим рыцарем, вашим слугой, если понадобится, Гортензия, и вы можете меня позвать всякий раз, как я вам буду нужен. Но не думаю, что когда-нибудь стану вашим другом!
– Ах!.. Но почему? – в отчаянии взмолилась она.
Он наклонился еще ниже, почти коснувшись своим носом носа девушки, и она ощутила на лице его горячее дыхание.
– Потому что ваши глаза слишком прекрасны!
Мгновение спустя он уже был далеко, унося с собой всю свою теплоту и силу. Охваченная неожиданным, непонятным ей самой чувством, девушка сложила руки рупором и крикнула:
– Но как вас позвать… если вы мне понадобитесь?
– Когда зарядит «косой злыдень», ветер с запада, выкрикните мое имя! Всегда найдется кто-то, кто вас услышит…
– А если…
Но он уже исчез. В ущелье раздавались только крики Годивеллы, требующей, чтобы Гортензия вернулась в дом. Впрочем, последняя и сама не имела охоты задерживаться. Несмотря на теплую одежду, она уже продрогла, ощущая тот же странный холод, что и в день прибытия в Лозарг. Этот холод шел изнутри, словно бы, покидая ее, повелитель волков унес с собой весь жар ее крови… И все же, возвращаясь в замок, она уже не чувствовала себя такой одинокой. Это ее новое ощущение никак не было связано с присутствием Годивеллы, поджидавшей ее на пороге, скрестив руки на своем синем фартуке и воинственно поглядывая в ту сторону, где исчез повелитель волков.
– Сразу видно, – заворчала она, тряся головой, так что кисточки на чепце закрутились как мельничные крылья, – сразу видно, что хозяина нет в доме. Иначе этот негодяй не позволил бы себе околачиваться здесь!
– Вы уверены, что он боится вашего хозяина? И к тому ж дорога принадлежит всякому. А что касается часовни, то она – господня, даже если маркиз считает, что имеет на нее права и может запрещать другим в нее входить!
Годивелла с подозрением уставилась на нее.
– Ну вот, вы опять за свое?.. Ишь как надулась. Да знаю я, что он ничего не боится, наш волчий пастух! Это другие прочие его побаиваются. Вы думаете, водиться с дьявольскими созданиями – христианское дело? И разговаривать с ними, заставлять их себе служить?
Она стала быстро креститься, закрывая дверь прихожей с такой основательностью, как если бы Жан, его волки и все черти ада вот-вот собирались вторгнуться в замок.
– Да оставьте же дьявола в покое, Годивелла. Волки – создания божьи, как и прочие животные. Великий святой Франциск Ассизский тоже говорил с ними, – наставительно заметила Гортензия, сама удивившись тому, что встала на сторону зверей, которых так боялась. – Жан их кормит, после этого почему бы им его не слушаться? Поморите голодом ищеек нашего фермера, увидите, какими они станут злыми!