Гортензия относилась к Франсуа дружески и даже с долей нежности. Ее мать Виктория де Лозарг любила его в юности, пока ей не пришлось уехать в Париж, чтобы начать там, вопреки воле родных, светскую жизнь жены преуспевающего банкира. Гортензия знала, что Франсуа остался верен этой своей юношеской любви. Для него как будто и не было никогда свадьбы его любимой с отцом Гортензии, Анри Гранье де Берни, и он спокойно ждал, когда смерть вновь соединит его с той, что на всю жизнь осталась светочем его очей. Частичку этой любви он перенес на Гортензию, ведь она была дочерью Виктории и так походила на нее. За это Гортензия и любила Франсуа, да еще за помощь, что он оказал ей в ее непростых отношениях с маркизом де Лозаргом. Она любила его также и за то, что он да еще Светлячок, огромный рыжий волк, были единственными друзьями Жана…
Дом, прилепившийся к уступу скалы, соединял под одной двускатной крышей жилье, хлев с сеновалом и амбар. Только коровник занимал отдельное небольшое строение, на крыше которого Гортензия и увидела Франсуа, занятого ремонтом кровли.
Заслышав ее шаги, он оставил работу, соскользнул вниз по приставной лестнице, и когда молодая женщина входила в калитку, он уже стоял посреди двора. Сняв с головы большую шляпу, он поклонился ей, как всегда, почтительно и вместе с тем дружески и с улыбкой ждал, что она скажет.
– Франсуа, – начала графиня, – вы не знаете, где сейчас Жан?
– Если уж вы этого не знаете, мадам Гортензия, то мне-то и подавно неизвестно. Он никогда не говорит, куда идет.
– Мне тоже. Вот уже скоро три дня, как его нет. Как же мне не волноваться?
– Я не думаю, что у вас есть повод. Вы же знаете, как он любит долгие прогулки в горах. К тому же у вас вчера были гости…
– Вы хотите сказать, что он уходит всякий раз, когда кто-нибудь приходит к нам? Но на этот раз он никак не мог знать, что меня навестила мадам де Сент-Круа.
– В нашем краю все всё знают. Думаю, что Жану тоже все известно.
– Тогда ему должно было быть известно также, что она уехала сегодня утром. Ему пора бы уже вернуться…
– А я и вернулся…
С этими словами из зарослей сосняка появился Жан. Он шагал, как всегда, неслышно, своей охотничьей бесшумной походкой, и молодая женщина не заметила его приближения. Горячая волна радости прилила к сердцу, как и всякий раз, когда любимый возвращался к ней. Она не могла налюбоваться его высокой, стройной фигурой, заставлявшей ее всегда поднимать голову, хотя и сама она была довольно высокой, блеском его глаз цвета синего льда, его очаровательной белозубой улыбкой, еще более яркой на фоне короткой черной бородки, его глубоким голосом, таким волнующим, особенно когда он говорил ей о любви.