– Охотно. Все очень вкусно. Да. Нужно действовать быстрее. Нас ждут в Париже, но не это главное. Мы узнали, что интересующий нас узник болен.
– Болен? Тяжело?
Голос Фелисии задрожал. Буше взглядом приказал ей соблюдать осторожность.
– Неизвестно. Дважды в день их выводят на прогулку на площадку. А его за последние сорок восемь часов выводили только раз, на солнце, после обеда. И при этом поддерживали с двух сторон.
– В котором часу бывает прогулка?
– В четыре. Если еще немного тут побудете, можете увидеть его…
– У меня в сумке бинокль, – сказала Фелисия. Сердце у нее стучало, как молот.
– Не советую смотреть в бинокль, разве что вы будете уверены, что вас никто не видит.
Он хотел еще что-то сказать, но Гортензия быстро тронула его за локоть. На островке сторож уже не стоял неподвижно: он шел к лодке, привязанной возле дома с каменной крышей. Поняв ее знак, Буше прошептал:
– Я знал, что он придет. Во-первых, он любопытен, как старая дева, и недоверчив, как кошка. Во-вторых, слово «вино» оказывает на него магическое действие. В этих местах им не часто доводится выпивать, спиртное дорого стоит. Иногда ему по случаю удается достать несколько бутылок вина, например, когда корабль потерпит крушение неподалеку или если проедет мимо торговец. Тогда он выпивает, но тоже немного, а остальное продает по дорогой цене гарнизону в замке, там ведь пьют лишь сидр и ром, да и то по праздникам.
– Ну и что? – спросила Гортензия.
– А вот что. Представьте себе, что как-то вечером… в безлунную ночь этот славный малый продает солдатам винцо со снотворным. Стоить оно ему не будет ни гроша, а ведь он скуп…
До сих пор Буше говорил едва слышным шепотом, а тут вдруг стал громко расхваливать здешнюю природу, мол, такие картины не могут оставить равнодушным мастера кисти. Фелисия начала вторить ему, оправдываясь: ее талант невелик, она рисует лишь для себя, и так далее. Сторож был уже совсем близко.
А вот и он. Ни молодой, ни старый. Про таких говорят: мужчина без возраста. Из-под видавшей виды матросской шапочки свисали седоватые прямые пряди волос. Грязная тельняшка и грубые холщовые штаны на босу ногу – вот и все его одеяние. На неприветливом лице морщин, казалось, больше, чем зубов во рту, однако, подойдя к компании, расположившейся на траве, он все-таки изобразил некое подобие улыбки и снял шапку.
– Здравия желаю! Знакомых повстречали, господин нотариус?
– Не то чтобы знакомых, но вот шел к вам, папаша Галек, и повстречал по дороге этих дам. Они тут пикник устроили на свежем воздухе.
– Интересно, зачем? Здесь не место для дам.