– Ждите меня на вокзале. До связи, – Серегин был настолько взволнован, что обошелся даже без своего обычного «замечательно».
Я коротко пересказала Лене инструкции, полученные от Серегина. Лена, ни о чем не спрашивая и не говоря ни одного лишнего слова, повернулась и пошла в детскую. Что бы там ни узнал Серегин, но времени на разговоры не оставалось, случилось что-то ужасное, и мы обе это прекрасно понимали. Сборы прошли быстро и спокойно, даже маленькая Иришка почти не хныкала, Егорка же был просто выше всех похвал. Быстро и молча одевшись, покосился на ящик с игрушками, но не решился взять ни одной и так и не проронил ни слова. Не знаю, кого следовало считать отцом мальчика, Умецкого или Серегина, но воспитывали сына они правильно.
Уже через сорок минут мы были на вокзале. Мы даже не знали, куда Лене и детям предстоит отправиться, не стали строить предположений по этому поводу и не пытались купить билеты, а просто стояли у главного входа в ожидании. Оно продлилась недолго.
– «В последнюю осень ни строчки, ни вздоха, последние песни осыпались летом», – запел мой мобильник голосом Шевчука, снова вызвав у меня острый приступ стыда.
– Да, Константин Вячеславович, – сказала я в трубку, даже не успев удивиться, почему он снова позвонил мне, а не Лене.
– Где вы, Евгения Максимовна? – спросил клиент. – Уже на вокзале?
– Да, все в сборе, стоим у центрального входа, – ответила я.
– Замечательно. Я сейчас уже подъезжаю, вы меня видите?
И действительно, из-за поворота показался знакомый мне черный «Лексус».
– Да, Константин Вячеславович, – подтвердила я. – Мы вас видим.
– Замеч…
Взрыв был совсем негромким, с того места, где мы стояли, он прозвучал едва ли не тише хлопка в ладоши, но в салоне машины моментально взвилось пламя, подсветив тонированные стекла. Со стороны это казалось еще более жутко, потому что наружу не вырвалась ни одна струйка дыма, ни один язычок пламени. Мотор продолжал работать, и машина с превратившимся в крематорий салоном продолжала двигаться по прямой, к одной ей известной цели, хотя не оставалось никаких сомнений в том, что все находящиеся в ней люди, сколько бы их ни было, умерли мгновенно, даже не успев почувствовать боли. Но вот горящий автомобиль подпрыгнул на выбоине, вильнул вправо и врезался в светофор. От удара герметичность салона нарушилась, и пламя с ревом вырвалось наружу. Шарахнулись в сторону перепуганные прохожие, какая-то пожилая женщина схватилась за сердце и медленно стала оседать на асфальт.
– Папа! – закричал Егорка, бросаясь к пылающему «Лексусу».