Я едва успела его перехватить, развернула, прижала у своему животу заплаканную мордашку. Потом я взглянула в окаменевшее лицо Лены. И тут же отвела взгляд.
Когда приехали пожарные, тушить уже было нечего. Убийца все рассчитал точно, подложив канистру с напалмом кустарного производства под водительское сиденье. У клиента не было ни малейшего шанса. Тело обгорело настолько, что для опознания Лене предъявили лишь личные вещи покойного, да и те не в лучшем состоянии. Постаревшая на десять лет в один день Лена смогла опознать только часы и мобильник мужа. На мой взгляд, в оплавленном куске пластмассы и металла узнать мобильный телефон мог только человек, не раз видевший его прежде. Часы сохранились лучше, на внутренней стороне крышки без труда читалась надпись «Дорогому Косте от Лены с любовью».
Земляной допрашивал меня битых два часа, подробно выясняя каждую мелочь, но мне это время не показалось потерянным зря. То ли нарочно, то ли по небрежности Земляной выдал мне массу полезной информации. Например, о том, что убийца воспользовался напалмом домашнего приготовления, я узнала именно от Земляного. Так же, словно бы невзначай, следователь обмолвился о том, что пистолет, из которого пристрелили снайпера, так и не найден. По всей видимости, убийца либо не пожелал расставаться с оружием, либо выбросил его где-нибудь за территорией завода. Что ж, теперь я могла быть спокойна за тетино здоровье и собственную свободу, но меня это совершенно не радовало. На моей карьере телохранителя был поставлен огромный жирный крест.
Когда, наконец, Земляной счел, что выкачал из меня достаточно информации, я была выжата, как лимон. Добравшись до своего «Фольксвагена», я завела двигатель, включила на полную громкость приемник и настроила его на волну самой бодрой радиостанции, какую только нашла. Еще нужно было заехать к Серегиным за вещами, но я поехала прямо домой, и дело тут вовсе не в усталости. Я ни за что не решилась бы показаться на глаза Лене и детям.
Спустя полчаса я была уже дома, в самом милом и дорогом для меня месте на свете. Здесь не плакали только что осиротевшие дети, не седели на глазах молодые вдовы. Здесь не было татуированных с головы до пят отморозков и въедливых следователей. Здесь не пахло порохом и самодельным напалмом, зато витал в воздухе божественный аромат фирменных тетиных вареников.
– Женя, это ты пришла? – спросила из кухни тетя Мила.
– Да, тетя, – ответила я. – Привет тебе от дяди Яши.
– От Якова Моисеевича? – ахнула тетя Мила. – Давно его не видела, думала, совсем уже забыл старую подругу. Ну что с ним, как он?