Эту дурацкую книжку мы с ней зачитали до дыр. Но ей нравилось изучать хорошие манеры. Потому что она мечтала выбиться в люди. А мне нравится все, что нравится ей!
Вчера пришло письмо от матери. Мать пишет – сохрани себя. Я-то сохраню. Только кому мы такие нужны в столице? Тут, мама, дружба – это вроде предрассудка какого. Потому когда людей много, то не до чего. Лишь бы самому выжить. Один у меня друг – Нина. И в ту я влюблен. Вот тебе и задача!
Гриша читал Нине учебник хороших манер. Она сидела на подоконнике и смотрела в окно.
Вошел Терещенко. Увидав Нину, вздрогнул:
– Мама дорогая, звиняйте меня, думал, шо Гриша один тут. – Он двинулся к девушке. – Дама, я по искусству. На гармонике играю. Имею работу. Обслуживаю похороны и свадьбы. Если надо, обращайтесь.
Нина засмеялась:
– Похороны мне не надо, свадьбы – да! Я тоже артистка! Певица!
– Коллега! Дозвольте ручку! – потянулся к ней Терешенко. И так припал к руке, что Нина прошептала Грише:
– Он, что, маньяк?
– Ой, коллега! Какой с меня маньяк? – усмехнулся Терещенко. – Может, мы споем с вами вместе?
– Нет! Мне пора!
Нина спрыгнула с подоконника, оделась и убежала.
– Яка сексуальна! – простонал Терещенко вслед.
– Что ты наделал! – схватился за голову Гриша.
…Терещенко загладил свою вину тарелкой фирменного борща.
– Ну, первый раз не вышло, ничего страшного. Другой раз выйдет, – утешал он Гришу. – Я тебе вот что лучше расскажу. Была у нас в городе артистка с музично-драматичного театра. На возрасте. Не то тридцать восемь, не то сорок три. Она ж про себя думала, шо всегда двадцать два. По дому ходит в пеньюаре. Попугай на плече. А роли – одна фраза за спектакль: «Просчайте, миледи!» Она ж мечтала Офелию или там леди Макбет сыграть, а ей одних горничных. Разве в горничных талант раскроется? Тут ее режиссер с Киева в кино позвал, пробу сделал. Она уж старалась, так старалась, а он ее не берет, гад! Поглядит ту пробу и говорит: «Галя, в вас нет загадки!» Она ко мне кинулась вся в слезах – Серега, ты мне расскажи, как загадку сделать? А я ей отвечаю – загадка, она или есть в душе, или ее нема. – Терещенко склонился к уху Гриши. – Я ж тебе шо умное говорю, я на бабу твою глянул. Загадка есть!
– Она не моя! – печально сказал Гриша. – И до ресторана ничего не было, и после…
– Она еще погуляет, остепенится, до тебя вернется. Главное что? Видная женщина! И с загадкой!
– Она чужая! – не унимался Гриша.
– Ты стишок ей прочел, шо я учил? – строго спросил Терещенко.
– Забыл, – простонал Гриша.
– Вот телок! А свечи где?
– Где-где… В холодильнике. Я их со страху туда попрятал…