– Знаю, знаю… Ладно тебе. Если вы поставили новые генераторы, я вполне удовлетворен.
– И даже более того, сэр, – сказал гьёнк. Шеренга раздвинулась, открыв неглубокую впадину в платформе, в центре которой виднелось круглое отверстие дюймов шести в диаметре. Из-под впадины через корму внутрь корабля вели пластиковые трубы.
– Что это? – рявкнул Потмен.
– Мы используем это только на больших расстояниях, но в наших библиотеках…
– Да ладно! – оборвал его Потмен.
Он оттолкнул Гринглдунка в сторону и, перегнувшись через платформу, заглянул под корму. Хэл слишком поздно заметил, что над впадиной поднимается какое-то странное излучение, выходящее из маленькой полупрозрачной панели, расположенной по ее окружности. Он попытался отскочить назад.
Но его кости размягчались слишком быстро, и ступни уже вытекали из ботинок, присоединяясь к тому, что когда-то было его ногами, а также к остаткам нерастворившегося тела. Вопли Потмена затихли, но глаза, казалось, оставались зрячими до тех пор, пока голова, завершив изящный спуск, не шлепнулась лицом в огромную лужу, в которую он столь непостижимым образом превратился. Хэл продолжал разжижаться и дальше, и наконец бренные останки Харольда Потмена с прискорбно лишенным благородства шумом всосались в отверстие у основания платформы. Пластиковые трубы помутнели, перекачивая его в недра корабля.
– Это всего лишь традиция, – гордо объяснил Гринглдунк присутствующим. – Наши сведения о терранском космическом флоте отрывочны, но все они совпадают в одном – почетные проводы без труб не обходятся.
ТРЕТЬЕ ЖЕЛАНИЕ
Well-Wisher
Перевод с англ. © А.И. Кириченко, 2003.
Ибн Зухайн, владыка Большой долины, прогуливался по тенистому вечернему саду. Снаружи, за тройной изразцовой стеной, песок и камни пустыни возвращали окрестностям накопленный за день жар, но в обители Зухайна воздух оставался прохладным, свежим и влажным благодаря пышно украшенному фонтану в центре выложенного мозаикой дворика.
Вода, вырывающаяся из недр земли, была столь холодна, что, приблизившись к фонтану, Зухайн даже зябко поежился. В этом, как он считал, проявлялась еще одна из многочисленных милостей Аллаха, и улыбка все еще играла на его губах, когда он заметил маленький голубой флакон, стоящий на ониксовом цоколе.
Не прикасаясь к флакону, он внимательно рассмотрел его и пришел к выводу, что эта простенькая вещица, покрытая неряшливой глазурью и выпачканная в смоле, вряд ли может принадлежать ему. Стало быть, в сад вторгся кто-то чужой.
В тяжелом вздохе Зухайна раздражение мешалось с печалью. Вечера должны быть посвящены молитвам и удовольствиям, а сегодня ему придется отдать приказ об одной или даже нескольких казнях. Он не любил бессмысленной жестокости, но все слуги знали, что за любую небрежность их неизбежно ожидает наказание, и это приучило каждого со всем тщанием избегать всякого рода оплошностей.