Он не оглянулся. Они не видели его лица. Нед видел длинные, очень длинные, пальцы. Голова лысая или обрита. Невозможно было определить его возраст.
Стояла тишина, никто не двигался. «Это был бы подходящий момент, чтобы сохранить игру, — подумал Нед. — Затем запустить ее сначала, если мой персонаж погибнет».
— Его здесь нет, — тихо произнес человек. — Я так и знал… но он опять играет со мной. Ему это нравится.
Нед Марринер никогда не слышал такого тона. Его обдало холодом, пока он стоял в тени и смотрел на мягкий свет баптистерия.
Человек говорил по-французски. Нед очень хорошо говорил по-французски, после девяти лет его изучения дома, в Монреале. Он подумал, знает ли язык Кейт, потом понял, что знает, потому что она, как это ни абсурдно, обратилась к лысому на том же языке, словно вела вежливую беседу, словно не было никакого ножа на каменном полу.
— Кого здесь нет? Там, внизу, всего лишь древнеримская улица, правильно? Так написано на стене.
Человек не обратил на нее внимания, будто она не произнесла никаких звуков, имеющих хоть малейшее значение. У Неда возникло ощущение, что лысый — маленького роста, но трудно было сказать наверняка, не зная, насколько глубока эта яма. Он до сих пор не обернулся и не посмотрел на них. Очевидно, пора бежать. Это не компьютерная игра. Но он не пошевелился.
— Уходите, — сказал человек, словно уловил мысль Неда. — Мне уже приходилось убивать детей. У меня нет большого желания делать это сейчас. Уходите и посидите где-нибудь в другом месте. Я сейчас тоже уйду.
Детей? Они не дети.
Как ни глупо, Нед произнес:
— Мы вас видели. Можем рассказать людям…
С легким удивлением в голосе мужчина сухо ответил:
— О чем рассказать? Что кто-то поднял решетку и посмотрел на римскую мостовую? Да уж! Все жандармы Франции займутся этим делом.
Возможно, Нед вырос в слишком сообразительной семье, в некотором смысле.
— Нет, — ответил он, — мы могли бы сказать, что некто угрожал нам кинжалом.
Человек обернулся.
Он был гладко выбрит, с худым лицом. Черные длинные брови, прямой нос, тонкие губы. Лысая голова подчеркивала выступающие скулы. Нед увидел шрам на одной щеке, уходящий за ухо.
Человек несколько мгновений смотрел на них, стоящих вместе на верхней из трех ступенек, потом снова заговорил. У него были глубоко посаженные глаза; не разглядеть, какого они цвета.
— Мало жандармов этим заинтересуется, я тебе гарантирую. — Он покачал головой. — Но я ухожу. Не вижу причин вас убивать. Я поставлю на место решетку. Никакого ущерба. Ничему. Уходите. — А затем, так как они по-прежнему стояли там, больше из-за шока, чем чего-то еще, он взял кинжал и спрятал его.