Тем временем я очень коротко сообщаю об обстоятельствах гибели Веры. Когда я кончаю, Меншутин, уже придя в себя, безапелляционно объявляет:
— Это убийство. Уверяю вас. Посудите сами…
И он пускается в наивные, пустые, абсолютно дилетантские рассуждения, но с таким видом, будто он сообщает мне и растолковывает необычайно тонкие и глубокие умозаключения и вдобавок снисходительно поучает, как надо работать.
Есть, знаете, такой тип людей, который я, кстати, терпеть не могу. Они считают, что все знают лучше всех, что могут поучать кого угодно: врача — как лечить, гидростроителя — как надо строить плотину и как не надо, режиссера — как ставить спектакль, летчика — как водить самолеты, писателя — как надо писать книги, шахтера… Словом, кого угодно. Вот сейчас он поучает меня. И в отличие от всех других, которые могут послать его ко всем чертям с его советами и поучениями, я этого сделать не могу. Он мне нужен для моей работы, и я заставляю себя быть с ним терпеливым и вежливым.
Но, хотя и очень вежливо, я все же вынужден прервать поток его рассуждений и поучений.
— Простите, Станислав Христофорович, — говорю я. — Но не смогли бы вы мне охарактеризовать Веру?
— Веру? Пожалуйста, — охотно откликается Меншутин. — Это была чудесная девушка. Мягкая, добрая, спокойная. Мы с женой в ней души не чаяли. Свои-то, знаете, разлетелись.
— Вера бывала у вас дома?
— Да, да. Случалось.
— Какие-нибудь поручения?
— Не только. Иногда просто завозил ее на чашку чая. Лиза всегда была рада. Это моя супруга. Елизавета Михайловна. Так, знаете, по-семейному вечер коротали.
Загорелое, грубоватое лицо Меншутина с фатоватыми усиками и капризно оттопыренной нижней губой внезапно становится добрым и даже растроганным. Он, наверное, в общем-то, неплохой человек.
— Вера рассказывала вам о себе?
— Да, конечно.
— Она была замужем?
— Замужем?.. Нет. По-моему, нет, — Меншутин пожимает плечами. — Правда, она работала у меня всего два года. Может быть, до этого… Не знаю.
Действительно, я задал не очень удачный вопрос, скорее на него могла бы ответить Люба, а еще точнее — Полина Ивановна. А Меншутину откуда это знать. И я перехожу на более знакомую ему область:
— Скажите, а как Вера работала?
— В общем она справлялась. Правда, ей было нелегко. Мы ей все время помогали с путевками.
— Она, кажется, и сейчас собиралась на курорт?
— Да, да. Вот и сейчас помогли.
— О ее дружеских связях вы, наверное, ничего не знаете?
— Нет, признаться. Это как-то не обсуждалось.
— А были у нее какие-нибудь неприятности по работе?
Меншутин усмехается.