Гриша смотрит на меня, и я киваю в ответ.
— Это докуда же вы ждать будете? — грозно спрашивает старуха, упираясь кулаками в бока.
— Докуда придется. Хоть до утра.
— Да я тут сплю, ирод!
— Ну, тогда на кухне посидим. И условие, — строго предупреждает Гриша.
— Кто ни постучит, открывать будем мы. А то еще кого вместо Федьки принесет.
— Да ты кто такой, чтоб командовать? — взвизгивает старуха и грозно надвигается всем своим тучным телом на Гришу. — Знать я тебя не знаю! Тьфу, тьфу!
Невысокий, худощавый Гриша кажется рядом с ней мальчишкой, и хохолок на затылке у него торчит тоже совсем по-мальчишечьи.
— Кончайте, мамаша, шуметь, — говорит Гриша. — Уже вот одиннадцать часов. Спать вам пора… — И поворачивается к жене Мухина: — Вы нам разрешите Федора обождать, Анна Сергеевна? Хотя бы на кухне. Мы вам не помешаем.
Он разговаривает с ней подчеркнуто уважительно и с оттенком явного сочувствия и даже симпатии. И это, по-моему, особенно злит старуху.
Словом, мы располагаемся на кухне. В доме постепенно все замирает. В одной комнате спит Анна Сергеевна с детьми, в другой — старуха. Злющая эта старуха долго еще что-то яростно бормочет про себя, кряхтит и бранится. Но наконец засыпает и она, клокочущий, громкий храп доносится из ее комнаты.
Мы не спим. Курим, пьем воду из крана и травим вполголоса всякие истории.
Чего только в эти тихие, настороженные ночные часы не поведаешь другу, сидящему рядом. Я рассказываю Грише о Светке, о скорой нашей свадьбе и о всяких проблемах, с этим связанных. А Гриша рассказывает, как ушла от него жена в прошлом году. Первый раз поехала на курорт, в Крым, и там влюбилась в какого-то летчика. Так домой и не явилась. Только письмо прислала: прощай, мол, и вышли вещи в Николаев. А кроме вещей, между прочим, остались две девочки, четыре годика и семь, первоклассница. К Грише после этого приехала мать жены, живут они теперь вместе. А на письма дочери теща не отвечает. Вот какой переплет. А девочки, между прочим, умненькие и смышленые, и красивые тоже. Гриша с такой нежностью говорит о своих дочках, что совсем по-другому приоткрывается мне вдруг этот человек.
— Нам бы часам к семи утра управиться, — вздыхает Гриша, — я бы Натку в школу успел отвести перед работой. А то Мария Зиновьевна никак не успевает. И Ниночка еще спит.
Я киваю. Да, неплохо бы к утру управиться.
Что ж, как ни неприятно в этом признаться, но, кажется, Кузьмич был прав. Мухин конечно же не появится в доме. И старуха завтра разнесет по всей округе весть о ночных гостях. Малоприятная перспектива. А если это дойдет до Мухина, то он, чего доброго, вообще из Москвы удерет. Ищи тогда его. И от этих беспокойных мыслей мне становится не по себе.