Тут уже вмешиваемся мы. Но скрутить старуху оказывается не так-то просто, она вырывается, кидается во все стороны, плюется, кусается и изрыгает площадную ругань. По мне, так лучше любой пьяный хулиган, чем вот такая фурия.
Анна Сергеевна забилась в угол и оттуда испуганно наблюдает за безобразной сценой.
А когда уже нам удается угомонить старуху, из-за стенки раздается тонкий детский плач, а другой голос, постарше, к тому же хриплый спросонья, недовольно басит:
— Мам, опять эта стерва на тебя гавкает? Зарежу я ее, увидишь…
— Тише, Юрочка, тише, — давясь слезами, отвечает Анна Сергеевна. — Спи, ради бога.
— Этот, что ли, припер? — продолжает допрашивать детский голос.
— Не пришел, не пришел. Спи.
— Ну и ладно… — засыпая, бормочет за стенкой мальчик. — Пусть только придет…
Старуху мы отводим в ее комнату, и она со стоном и руганью валится на тахту.
Потом мы возвращаемся в кухню, и я говорю Анне Сергеевне:
— Но где же он, Федор? Как до него добраться? Без этого ведь ничего нельзя предпринять.
— Он тут… Он недалеко… — еле слышно шепчет она. — В сарае… там…
— Анна Сергеевна делает слабый жест рукой.
Я низко склоняюсь, чтобы уловить эти тихие, шелестящие слова, и в этот момент раздается осторожный стук в окно.
Гриша мгновенно гасит свет, и я раздвигаю плотные занавески. За окном непроглядная темень. Но когда привыкают глаза, я начинаю различать возле дома чьи-то неясные тени, двух или даже трех человек.
— Я открою форточку, — говорю я Анне Сергеевне, — а вы спросите, что им надо.
И толкаю форточку.
— Чего надо? — громко, звенящим голосом спрашивает Анна Сергеевна.
— Здесь Лосев? Или Волович? — кричит со двора чей-то знакомый голос.
Свои! Уж не прислал ли кого-нибудь за нами Кузьмич? Так или иначе, но это свои. И я громко откликаюсь:
— Здесь мы. Это кто?
— Володя! И Константин Прокофьевич тоже здесь. Выходите. Дело есть.
— Сейчас!
Я закрываю форточку и обращаюсь к Анне Сергеевне:
— Так где же этот сарай, вы нам покажете?
— Ой, боюсь!.. Хотя… когда Федор придет домой, она ему все скажет… он и взаправду убьет… Ну, что за жизнь, господи…
— Так покажите же нам этот сарай. Хотя бы издали.
— Да, да… издали… сейчас оденусь.
— Мы обождем на крыльце, — говорит Гриша.
Во дворе нас поджидают Константин Прокофьевич, Володя и с ними какой-то незнакомый паренек.
— Товарищ из штаба дружины, — поясняет мне Володя и, обращаясь к пареньку, солидно, хотя и дружески, говорит: — Все. Спасибо. Вы свободны.
Оказывается, наши товарищи неожиданно получили вполне достоверные данные о том, что Иван Зинченко, которого они поджидали у него в доме, сейчас находится у Мухина.