— Ну что вы! Просто удивляюсь.
Я и в самом деле удивляюсь. С какой стати Меншутин преподносил своей секретарше такие подарки? Пытался ухаживать? Уж не из-за этого ли… Да нет, чепуха! Она его благополучно отшила, после чего он даже познакомил ее с женой и разыгрывал из себя эдакого старшего друга. Ну, была минутная слабость у человека, увлекся. А потом одумался. С кем не случается! Да, конечно, скорей всего так и было.
— Кто еще за Верой ухаживал, вы не знаете?
— Нет, — грустно качает головой Нина и, вздохнув, снова достает сигареты.
Прикурив, она глубоко и жадно затягивается. Глаза ее по-прежнему полны слез. Она все-таки любила сестру и тяжело переживает случившееся.
— Верочка была ужасно скрытной, — вздохнув, говорит Нина. — Она все в себе переживала, словечка из нее не вытянешь. Мамочка наша ей всегда говорила, когда еще детьми были: «Не молчи, расскажи, самой легче будет». А Верочка сожмет губки, насупится, так и уходит. Она еще, знаете, очень гордая была, — добавляет Нина таким тоном, словно сообщает о каком-то пороке или физическом недостатке.
И тон этот напоминает мне совсем о другом.
— Кажется, Вера больна была? И путевку ей трудно было достать в этом году летом?
— Кто это вам сказал? — снова оскорбляется Нина. — Да Витя любую путевку ей мог достать! Куда хотите.
— Почему же она не поехала летом?
— Не хотела.
— Может быть, начальник не отпустил?
— Да вы что? Он ее просто упрашивал. Господи, мне бы такого начальника.
— А у вас какой? — улыбаюсь я.
— У меня старый дурак, который без меня давно бы в тюрьму сел, — резко отвечает Нина.
— Ого! Кем же вы работаете?
— Бухгалтером.
— А ваш муж?
— Он экономист, — неожиданно скромно отвечает Нина. — Кончил Плехановский. Я, между прочим, тоже в этом году его кончила. Сейчас ведь без высшего образования нельзя, особенно культурному человеку. И, между прочим, мужчины очень это в женщинах ценят, правда? Тем более и за границу теперь с женами ездят. Мы с Витей в Болгарии были, в Венгрии, в Австрии даже.
Увлекаясь, Нина легко уходит в сторону от разговора. Это вообще, как вы уже заметили, редкая болтушка, кроме всех других ее достоинств, конечно.
— Но почему же все-таки Вера не хотела ехать лечиться летом? — спрашиваю я.
— Я же сказала: не знаю.
Но я ей почему-то не верю.
— Нина, — серьезно говорю я, — мы ведем не пустой разговор. И с моей стороны это не простое любопытство. Ведь мы до сих пор не знаем, что случилось с Верой. Но мы должны это узнать. И вы обязаны нам помочь.
Нина отворачивается и тихо говорит:
— Что случилось, что случилось… Нет ее — вот что случилось. Никогда я ее больше не увижу, не обниму. А как это случилось, уже все равно.