– И мы передали эти сведения Варгасу, – добавил Манроу. – Даже указали название монастыря.
– Так, теперь мне все понятно, – сказал Штайнер. – Вы не будете препятствовать осуществлению плана. Девлин приедет в Лондон. Ему, конечно, понадобится помощь других агентов, и так далее. А потом в подходящий момент вы их всех арестуете.
– Да, это один вариант, – сказал Манроу. – Но есть еще и другой.
– Какой?
– Я позволю им выкрасть вас. Вы вернетесь в Германию...
– ...и стану вашим агентом? – Штайнер покачал головой. – Сожалею, бригадный генерал. Картер прав. Я не нацист, но я – немецкий солдат. И мне не нравится слово «предатель».
– Вы хотите сказать, что ваш отец и многие другие оказались предателями, потому что хотели убрать фюрера? – спросил Манроу.
– Видите ли, это не одно и то же. Там немцы пытались решить проблемы своей собственной страны.
– Ну что ж, коротко и ясно. – Манроу повернулся к Картеру. – Джек?
Картер подошел к двери и постучал. Дверь открылась, и появился охранник. Манроу поднялся.
– Прошу вас, пойдемте со мной, подполковник. Я хочу вам кое-что показать.
* * *
Адольф Гитлер считал, что ни один предатель не достоин почетной смерти. Офицеров, приговоренных к смерти за участие в заговоре против Гитлера, не расстреливали. Было установлено особое наказание – казнь через повешение. Преступника вешали на крюк, как тушу в мясной лавке, или на рояльной струне. Многие умирали очень долго, в страшных муках. Фюрер приказал снимать эти казни на кинопленку. Заснятые сцены были настолько жуткими, что даже Гиммлер не выдерживал. Иногда ему становилось дурно, и он уходил с просмотра.
Кадры, которые показали Штайнеру в просторной кладовой госпиталя, не отличались высоким качеством: изображение было зернистым и нечетким. За проектором стоял молодой сержант из «Интелдидженс сервис» (его не было видно в темноте), а экраном служила белая стена. Манроу и Картер сидели сзади, отдельно от Штайнера.
На экране появились два эсэсовца. Они тащили труп генерала Карла Штайнера. Можно сказать, генералу повезло: к этому моменту он умер от сердечного приступа. Но эсэсовцы все равно повесили его на крюк и ушли. Несколько мгновений труп висел на крюке, едва заметно раскачиваясь из стороны в сторону. Затем изображение исчезло.
Сержант включил свет. Курт Штайнер встал, повернулся и молча направился к выходу. Он открыл дверь и мимо охранника пошел по коридору к своей палате. Манроу и Картер последовали за ним. Войдя в палату, они увидели, что Штайнер стоит у окна, вцепившись руками в решетку. Он повернулся к ним, бледный как полотно.