Это утверждение противоречило заявлению, сделанному Андерсоном на суде под присягой.
Защита в свое время потребовала официально заверенную копию первого письменного рапорта капрала Андерсона, но прокурор Лоутон собственноручно вычеркнул и затер нужную строчку. Когда Бобби Ли Кук прочитал полный текст, то понял, что поступок Лоутона можно квалифицировать как сознательное процессуальное нарушение. Именно этот пункт и стал центральным аргументом апелляции, которую Кук направил в Верховный суд Джорджии. Верховный суд ответил гневным распоряжением, которым отметил несовпадение заявлений Андерсона, и осудил попытку Лоутона скрыть это несовпадение.
«Мы не можем и не станем поощрять порочную практику искажения цели работы правоохранительной системы в ходе судебных процессов, которая заключается в отыскании истины, а не в ее сокрытии, – говорилось и распоряжении Верховного суда. Далее следовало: «Решение суда должно быть отменено. Следует назначить дату нового разбирательства».
Глава XVIII
ПОЛНОЧЬ В САДУ ДОБРА И ЗЛА
При всем том потрясении, которое вызвало в Саванне решение Верховного суда Джорджии о пересмотре дела, оно означало только временную передышку. Отверстие в полу явилось второстепенной деталью процесса; главные пункты обвинения Лоутона оставались в силе. Было совершенно очевидно, что Уильямсу нужна более сильная защита во втором судебном разбирательстве, иначе оно грозило обернуться новым приговором. Тем не менее, Уильямс ликовал, хвастаясь, что в ходе следующего процесса будет непременно оправдан. Джим злорадствовал, считая решение Верховного суда подтверждением его мнения о том, что Спенсер Лоутон и чины полиции – лжецы. При этом Уильямс намекал, что его защита во втором процессе будет сильнее.
– С этой минуты фортуна повернется ко мне лицом, – говорил он, заговорщически подмигивая. – Над этим работают определенные «силы». – При этом Уильямс намеренно оставлял слушателей в полном неведении относительно природы этих таинственных «сил». То ли он имел в виду симпатии публики, то ли намекал на что-то более темное и скрытое.
Однажды вечером Уильямс пригласил меня заехать к нему в «Мерсер-хауз». Я нашел его сидящим за столом в кабинете со стаканом водки с тоником. Некоторое время он развлекал меня историями на свои излюбленные сюжеты: «коррумпированный» прокурор Лоутон и «докучливый и тупой» судья Оливер. Позлословив на их счет, Уильямс заговорил о таинственных силах, которые будут защищать его на следующем суде.
– Вы знаете, – говорил Джим, – у меня не было и тени сомнения в том, что Верховный суд не утвердит приговор, и как вы думаете, почему? Да потому, что я отказывался даже представить себе, будто они смогут отклонить апелляцию. Если бы я начал думать об этом, если бы я зациклился, если бы был подавлен и рассчитывал на самое худшее, то это самое худшее неминуемо бы произошло.