– Да не обращайте на него внимания, – сказала мне медсестра, видя мое замешательство. – Он так смотрит, с тех пор как его к нам привезли. В сочельник будет ровно два года. Он даже спит с открытыми глазами.
Мне было неловко, оттого что она рассказывает о нем, как будто его здесь нет. Она это заметила и, опережая мое замечание, объяснила:
– Он не слышит. Его проверяли, исследовали. Он точно не слышит.
Медсестра встала, передвинула коляску. Теперь мужчина всматривался в стену рядом с моей головой. Дверь кабинета врача открылась, и молодой человек в белом халате сказал:
– Магда, можешь вкатывать ксендза.
Медсестра вскочила, вкатила коляску в узкую комнату, заставленную белыми шкафами. Закрыла дверь и села рядом со мной на скамейку. Закурила сигарету, взяла с подоконника горшок с засохшим желтым папоротником. Горшок был полон окурков.
– А почему вы называете его ксендзом? – поинтересовался я.
– Так он действительно ксендз. Формально он до сих пор остается ксендзом. Только теперь он как овощ. И таким останется. А когда он умрет, ни один ксендз не похоронит его.
– Она глубоко затянулась и добавила:
–Уж очень сильно он согрешил. Даже если Господь Бог его простил, то курия уж точно не простила.
И медсестра за те двадцать минут, что мы сидели с ней в этой прокуренной комнатке, рассказала мне самую потрясающую историю любви из всех, какие я знаю. Вплетенная в эту историю человеческая трагедия подействовала на меня стократ лучше, чем все психотропные средства, которые я глотал после смерти Натальи. Сейчас ты прочтешь —я даже не спрашиваю, хочешь ли ты этого, – рассказ о беспредельном людском фанатизме. Рассказ этот каждый католик должен знать, как десять заповедей.
Как ты думаешь, сколько католиков в Польше знают грехи десяти заповедей? Что до меня, я про Польшу ничего не могу сказать, но зато знаю, что в католической Испании около 14%. То есть целых 14 человек из ста знают, какую нарушают заповедь, когда грешат. В Польше, наверное, процент знающих и грешащих больше. Но это вовсе не заслуга ксендзов и уроков катехизиса. Это заслуга Кесьлёвского.
Анджей, едва начал говорить, был не такой, как другие. Он сразу пошел в третий класс. Одновременно он учился в музыкальной школе и играл там на гобое. Кроме того, в 8 лет он начал играть на органе в ближайшем костеле. Викарий заметил, что когда на органе играет маленький Анджей, люди охотней заходят в костел и жертвуют больше денег.
Для родителей Анджей был причиной постоянной гордости. Кстати, единственной причиной. Сами они достигли не слишком многого. Другие ездили в отпуск в Болгарию, покупали польские «фиаты» и мебельные стенки, а у них был только Анджейка. Мало того, что он был их гордостью, он был оправданием их житейской неуспешности. Этакий пример передачи генов. Пусть нам немногое удалось в жизни, зато у нас талантливый сын. У Анджея, будь он девочкой, при таком напоре ожиданий должна была бы развиться по меньшей мере анорексия.