– Тебе обязательно понравится, – заметил он. – У тебя будет возможность разглядывать себя в зеркале все это время.
– Вынуждена признаться, что это зрелище, которое раздражает меня меньше всего во всем твоем доме, – отпарировала Илейн.
Саймону потребовалось какое-то время, чтобы усадить ее; наконец он достиг желаемого ракурса и с удовлетворением взялся за мольберт.
– Не уходи, – бросил он Фенеле, наблюдавшей за действиями отца. – Мне требуется твой совет. Поняла, что я задумал?
Девушка взглянула на Илейн с места Саймона и поняла, что тот очень правильно разместил модель.
Илейн виднелась почти анфас в центре зеркала, а в боковых створках возникало ее профильное отражение.
– Не слишком ли она у тебя сутулится? – осведомилась Фенела.
– Я так и хотел, – пояснил отец. – И знаешь что? Спусти-ка у нее с левого плеча бретельку!
Фенела прошла через комнату, но почему-то по мере приближения к Илейн ей становилось все противнее прикасаться к этой женщине. Девушка не отдавала себе отчета, отчего это, но, выполняя распоряжение отца, испытала внезапную дрожь гадливости, когда ощутила под пальцами прохладную белую плоть.
И, покидая мастерскую, она еще подумала, что постановка может показаться несколько небрежной, однако уж кому-кому, а Фенеле-то было прекрасно известно, что у Саймона были свои мотивы скомпоновать картину именно так, а не иначе. Он всегда выбирал для своих картин скорее сюжетную, чем чисто портретную композицию.
Фенела все еще тревожно обдумывала свое плачевное финансовое положение, когда в парадную дверь опять позвонили. Она торопливо пошла открывать.
На крыльце стоял симпатичный молодой человек лет двадцати пяти. Фенела сразу же узнала его: сэр Николас Коулби, их ближайший сосед из Уэтерби-Корт.
– Простите за беспокойство, – сказал сэр Николас, – но майор Рэнсом находится здесь?
В речи его проскальзывало легкое заискивание, а в руках его Фенела заметила трость: впервые за два года сэр Николас передвигался без костылей, самостоятельно.
Он был ранен в битве за Британию, и по всей стране заказывались молебны за его выздоровление. Ему вообще удалось поправиться, пожалуй, только благодаря молодости и потрясающим достижениям в области медицины со времен последней войны.
Юноша был очень бледен, под глазами залегли темные круги, но тем не менее он разительно отличался от той жалкой человекоподобной развалины, какую – после шестимесячного лечения в госпитале – доставила домой карета «скорой помощи».
– К сожалению, сейчас майора Рэнсома нет… Раньше Фенеле ни разу не доводилось лично беседовать с сэром Николасом Коулби, и сейчас она обратила внимание на его низкий голос и по-мальчишески смущенную манеру говорить, как будто ему очень неловко, что приходится беспокоить людей в чужом доме.