Как и предполагал Николас, понадобилась немалая изворотливость, чтобы уладить формальности быстро и втайне, но в конце концов им повезло… ну и щедрые чаевые, которые Николас совал направо и налево, разумеется, возымели нужное действие.
«Во всяком случае, пока все идет хорошо», – думала Фенела десять минут спустя после своего превращения в жену сэра Николаса и впервые с интересом смотрела в будущее: что-то оно ей готовит?
Она открыла глаза. Николас входил в комнату в сопровождении говорливой хозяйки гостиницы, в руках которой поблескивал поднос со стаканами.
– Как вы думаете, что я нашел? – торжествующе спросил Николас с ребячливой улыбкой. – Шампанское! У них там в подвале одна бутылка завалялась, представляешь? Я готов разрыдаться, если вино испорчено – отдает на вкус пробкой или еще что-нибудь…
– Поберегите ваши слезы для более подходящего случая, молодой человек, – вмешалась хозяйка. – Вино первоклассное, вам понравится. У вас такой вид, словно вы собрались отпраздновать что-нибудь?
– Да, – удовлетворил любопытство хозяйки Николас.
– О, я сразу же догадалась! А что – помолвку или свадьбу?
– Ну разве можно задавать так много лишних вопросов? – осадил ее Ник.
– Ладно, ладно, что бы вы там ни отмечали – желаю удачи! Я сама вот уже сорок лет как замужем и жалела-то об этом всего лишь дюжину раз, не больше. Кто может похвастаться, что прожил удачнее? И знаете что? Ежели уж ссориться начнете – ну а кто из порядочных людей не скандалит порой? – то помните, что всегда стоит пойти на мировую.
Она подмигнула новобрачным, протерла стаканы краем своего передника и вскрыла бутылку.
– Ого! Видали, как закупорено?! Лучше не сыщете! – заявила она, вручая пробку Нику.
Хозяйка разлила вино и оставила их одних.
Николас протянул один стакан Фенеле и приподнял свой собственный. Он заколебался, прежде чем пригубить его, и странное смущение внезапно овладело обоими.
– Что полагается говорить в подобных случаях? – спросил Ник.
– Не знаю, – ответила Фенела, – я еще ни разу не выходила замуж.
Слова прозвучали непринужденно, но горькая мысль пронзила ее мозг: будь она с Рексом, она бы этого не сказала. Потому что Рекс и сам знал бы, что говорить и как действовать.
О, вместо этой ужасной неловкости она вся лучилась бы счастьем, целиком поглощенная своей любовью, сверх всякой меры довольная тем, что принадлежит наконец милому возлюбленному и знает, что столь же бесконечно любима.
– Но я обязательно должен кое-что сказать, – настаивал Ник. – Традиции того требуют. Хотя слова в подобных случаях абсолютно бессильны. – И он вновь приподнял стакан. – За Фенелу, мою любимую, – произнес он глухим от смущения голосом.