К тому времени как Алекса закрыла дверь магазина, нервы ее были уже на пределе, но она знала, что должна взять себя в руки. Бесполезно заранее придумывать, что ему говорить и как себя вести: сначала надо понять, зачем Джованни неожиданно приехал сюда. А если она придет в паб напуганная и дрожащая, то подозрительность его еще больше возрастет.
Сняв рабочий костюм, она натянула на себя джинсы, свитер и куртку, зная о том, что такой наряд – скорее практичный и удобный, чем женственный. Но внешность имела значение – особенно для такого мужчины, как ее муж. Он будет оценивать ее жизнь по тому, во что она одета, и ей никак нельзя выглядеть жалкой. Поэтому она причесала волосы, тронула губы помадой и слегка подрумянила щеки, чтобы добавить им румянца.
Ветерок, гуляющий над морем, освежил ее лицо, и она почувствовала себя вполне живой – несмотря на то, что сердце ее словно омертвело. Она шла вдоль гавани, маленькие лодки качались на волнах, поскрипывая мачтами, чайки галдели, неутомимо выискивая пишу.
В такой прохладный вечер здесь было безлюдно, место казалось очень уединенным и очень английским, и Алекса с трудом могла поверить, что ее бывший муж сидит здесь и ждет ее – здесь, в этом маленьком городке. Это ее территория, подумала она. Не его.
Дверь паба скрипнула, когда Алекса, покрепче запахнувшись в куртку, просунула голову в теплое, накуренное помещение и огляделась в поисках Джованни.
Его трудно было не найти. В пабе было мало людей – всего лишь несколько портовых служащих, заказавших по кружке пива перед тем, как отправиться домой, к знакомым рутинным делам, и Джованни выглядел экзотическим по сравнению с ними.
На столике перед ним стояли два бокала красного вина, свои длинные мускулистые ноги он вытянул перед собой, материя брюк туго облегала пах, но это его совершенно не смущало.
Алекса подумала, насколько темно-оливковой выглядела его кожа в мягком освещении – она даже отливала золотом, что красиво контрастировало с густыми волосами – такими же черными, как уголь, лежавший в углу.
И неожиданно она почувствовала ужасное влечение – как человек, находящийся в ледяной пустыне и увидевший вдруг шерстяное одеяло. Давно ли она, глядя на мужчину, чувствовала нечто подобное?
Со времени Италии такого не было.
Она никого не хотела так, как Джованни. Кто мог сравниться с ним?
Ну, ей не надо думать об этом сейчас. Ей надо сосредоточиться. Выяснить, зачем он здесь. Приклеив улыбку к губам, она двинулась навстречу ему.
Глаза Джованни сузились, когда он увидел ее, и снова его охватило чуждое и неожиданное для него чувство. Какое бледное у нее лицо, подумал он, нахмурившись. И как ей удается всегда сохранять такой образ – будто она одна на целом свете, – что мужчине хочется обнять и защитить ее? Он еще больше нахмурился. Потому что она играет в ту же игру, в которую играют все умные и красивые женщины. Его собственная мать преуспела в этом. Алекса просто использовала собственные активы, подчеркивая свою странную хрупкость и свою бледную красоту самки.