Рики Ли принес ему четыре лимонные дольки, аккуратно положил их на чистую салфетку рядом с кружкой виски. Хэнском взял одну дольку, запрокинул голову, словно намеревался закапать себе глазные капли, и начал выдавливать сок в правую ноздрю.
— О Господи! — в ужасе вскричал Рики Ли.
У Хэнскома задвигались желваки. Лицо покраснело. Рики Ли заметил, что по лицу Хэнскома к ушам стекают слезы. Тем временем заиграла другая музыка, на сей раз «Спиннерс». Они пели о клерке, канцелярской душе. «Господи, надолго ли меня хватит», — пели «Спиннерс».
Хэнском, не глядя, нашарил еще один ломтик и выжал лимонный сок в другую ноздрю.
— Вы так себя совсем доконаете, — прошептал Рики Ли.
Хэнском бросил выжатые дольки лимона на стойку. Глаза его налились кровью, дыхание вырывалось со свистом. Из ноздрей сочился прозрачный лимонный сок, растекаясь к уголкам рта. Хэнском нашарил кружку, поднял ее и выпил треть. Застыв на месте, Рики Ли наблюдал, как у Хэнскома на шее пульсирует кадык.
Хэнском отставил в сторону кружку, дважды согнулся всем телом, затем кивнул головой, перевел взгляд на Рики Ли и слегка улыбнулся. В его глазах уже не было красноты.
— Сработал в точности, как мне говорили. Закапаешь и одна забота — нос, а в горло идет как по маслу, даже не чувствуешь.
— Вы с ума сошли, мистер Хэнском, — сказал Рики Ли.
— Как по маслу, блин буду, — сказал мистер Хэнском. — Помните, как мы говорили, Рики Ли? Когда были мальчишками. Я вам не рассказывал, что когда-то был очень толстый.
— Нет, сэр, никогда не рассказывали, — шепотом отозвался Рики Ли. Теперь он не сомневался, что мистер Хэнском получил какое-то страшное известие, настолько страшное, что у него повредился рассудок, во всяком случае, временно помутился.
— Я был ужасный тюфяк, жиртрест. Никогда не играл ни в бейсбол, ни в баскетбол. В салки начнем играть, так всегда первым салят меня — куда с таким весом убежишь? Да, я был самый настоящий тюфяк. Большие ребята у нас в городке меня изводили, преследовали. Был там такой тип, звали его Реджинальд Хаггинс, правда, все его звали Белч-отрыжка. Еще его дружок Виктор Крис. Их было несколько. Но заводилой у них был Генри Бауэрс. Сволочной, насквозь гнилой, самодовольный малый. Редкостная гадина, я таких больше не встречал. Изводили, преследовали не только меня, но моя беда была в том, что я не мог убежать, как другие.
Хэнском расстегнул рубашку и распахнул ее. Наклонившись вперед, Рики Ли увидел странный кривой шрам на животе у Хэнскома, прямо над пупком. Старый, побелевший, морщинистый шрам. Кто-то вывел на животе у мистера Хэнскома букву «H», вероятно, когда мистер Хэнском был еще мальчишкой.