Тем временем мы оказались на поляне, освещенной здоровенным костром, в неверном свете которого Жало преподавала воинскую науку и без того вымотанным Мерионом и Самиром ребятишкам… Увидев нас, она с лязгом отправила оба своих клинка в ножны и, с ехидной ухмылкой отдав ученичкам воинский салют, неторопливо направилась нам навстречу…
– Хвостик, лови! – внезапно выдохнул Олег, и корзинка со щенком взвилась в воздух. Стремительно рванувшись вперед, девушка легко подхватила почти зависшую в верхней точке траектории плетеную емкость и, заглянув внутрь, вдруг села на землю и горько разрыдалась… Слезы лились из ее глаз нескончаемым потоком, срываясь с острого подбородка на грудь, промывая искрящиеся дорожки на покрытом пылью лице… Ошеломленно замерший на месте Олег не знал, куда деваться… Шпана мгновенно пропала с поляны, оставив взрослым самим разбираться с происходящим – попадать под горячую руку Ольгерда они не имели ни малейшего желания… Заметив, что рыдания Беаты понемногу стихают, я присела рядом с ней и, поглаживая ее, уже немного отросшие за время пребывания в деревне волосы ладонью, понесла какую-то успокаивающую белиберду… Постепенно расслабляющаяся девушка, не отрывая взгляда от мрачно уставившегося на нас щенка, до крови кусала губы, стараясь приглушить горькие воспоминания о единственном друге, отдавшем за нее жизнь на Арене…
– …Беаточка, миленькая, ну посмотри, какой он славный! – в очередной, наверное сотый раз пробормотала я и неожиданно для себя подняла безвольно лежащую на бедре руку Беаты и положила ее на загривок немного успокоившегося щенка… И тут произошло чудо: вместо того чтобы отдернуть руку от мгновенно рванувшихся к ее пальцам зубов, она со счастливой улыбкой на лице принялась наблюдать за тем, как маленький злобный демон грызет ее руку!
– Тебе же больно! – испугалась я. – Рука вся в крови!
– Спасибо! – не отводя взгляда от беснующегося зверя, прошептала она и, наконец высвободив пальцы из его пасти, добавила: – Я назову его Хмурым!
– Слава Создателю! – облегченно вздохнул Олег, усаживаясь рядом с нами и обнимая тут же припавшую щекой к его плечу сестру…
С этого момента жизнь в деревне превратилась в ад: маленький, но безумно деловой исследователь носился по каким-то одному ему известным делам днем и ночью, уволакивая все, что считал нужным, к нашему дому, где, кроме нас с Олегом, в соседней комнате жила его хозяйка. Практически каждое утро возле нашего крыльца выстраивалась очередь тех, кому не повезло ночью: отдавая очередной сапог из сыромятной кожи, изрядно пожеванный Хмурым, или тушку придушенной насмерть курицы, я каждый раз краснела до корней волос, пытаясь списать происшествие на молодость и глупость бойцового пса… Но это мало помогало: до тех пор, пока Беата не взялась за его воспитание всерьез, он успел до смерти замучить все небольшое население, включая нескольких дворняжек и всех свиней, овец и коз… Покрытые свежими шрамами от его острых, как иглы, зубов, затюканные животные старались забиться куда-нибудь подальше, стоило Хмурому появиться в пределах их видимости… Даже здоровенные хряки, не боящиеся никого и ничего, после нескольких попыток дать отпор растущему на глазах нахалу, поняли, что лучше его не злить, и стали прятаться вместе со всеми…