VI, 202 — Одессу звучными стихами
Наш друг Туманский описал…
Туманский Василий Иванович (1800–1860) — второстепенный поэт, чиновник при М. С. Воронцове и одесский приятель П.
Сады одесские прославил. — Имеются в виду стихи Туманского "Одесса":
Под легкой сению вечерних облаков
Здесь упоительно дыхание садов.
(Поэты 1820-1830-х годов, с. 272).
…степь нагая там кругом… Давать насильственную тень. — Ср.: "Всем известен этот клочок земли, обсаженный акациями, который величают садом герцога" (Смирнова-Россет А. О. Автобиография. М., 1931. с. 35).
VI, 203 — Без пошлины привезено. — В Одессе существовало порто-франко, беспошлинная торговля.
VI, 204 — … услужливым Отоном. — Оттон Цезарь — хозяин ресторана и гостиницы на Дерибасовской, в которой некоторое время жил П.
…легкое вино Из погребов принесено… — Оттон свидетельствовал, что П предпочитал шампанское Сен-Пере (Пушкин, статьи и материалы, вып. III. Одесса, 1927, с. 72).
…упоительный Россини… — Россини Иоахим (1792–1868) итальянский композитор. П познакомился с музыкой Россини в Одессе, где выступала итальянская группа. В 1823 г. П писал Дельвигу, что "Россини и итальянская опера" — "это представители рая небесного" (XIII, 75) и Вяземскому: "Твои письма <…> точно оживляют меня, как умный разговор, как музыка Россини" (XIII, 210).
Но, господа, позволено ль… — См. с. 253–254.
VI, 205 — Негоциантка молодая… — Вероятно, А. Ризнич (см. с. 295).
…фора закричит… — Фора — от итальянск. fuora — "наружу!" (вызов артиста выйти из-за кулис на сцену). В EO — "черта одесского couleur local. В итальянизированный город оно зашло из "Италии златой", а уже из Одессы перешло на север, и то довольно поздно" (Лернер, с. 113).
Сыны Авзонии счастливой… — Авзония — древнее наименование Италии.
Десятая глава была уничтожена П и в канонический текст романа не входит. Каковы бы ни были обстоятельства, побудившие автора принять такое решение, единственным полноценным текстом романа для нас остается тот, который сам автор предложил читателю как законченный и который вошел в сознание русской читательской аудитории и критиков под названием "Евгений Онегин". Это тот текст, который читали Белинский и Аполлон Григорьев, Толстой и Достоевский. Мысль о том, что этот текст является искаженным, неполным и что для вынесения суждений о пушкинском романе его следует дополнить каким-то гипотетическим «окончанием», глубоко ошибочна и основана на непонимании новаторской поэтики EO.
Десятая глава романа представляет собой ценнейший источник. Но ценность его не в том, чтобы на ее основании придумывать за автора конец романа, а в том, что она позволяет судить об отношении